Мстислав Келдыш

«Знакомясь с научными учреждениями, Мстислав Всеволодович посетил многие города нашей большой страны. Его можно было встретить в Ташкенте, Алма-Ате, Баку, Ереване, Тбилиси, на Дальнем Востоке, на Камчатке, в Новосибирске, Томске, Киеве, Донецке, Сыктывкаре, Петрозаводске, Мурманске, в Крыму, в Сибири, на Северном Кавказе и в других местах. Где бы он ни был, он был неутомим. Я помню, как Лев Андреевич Арцимович после поездки с Мстиславом Всеволодовичем в Зеленчук (Карачаево-Черкесия), где строилась Специальная астрофизическая обсерватория, рассказывал, что за ним никто не мог угнаться (а ведь у него болели ноги). На стройке он так стремительно взлетал на леса, что спутники за ним не поспевали. Он был гостем угольных шахт, летал на вертолете над кратерами вулканов Камчатки, встречался с моряками и плавал на кораблях Северного флота. Я уж не говорю о космодроме. Это его особая привязанность».

Особое внимание академик Келдыш уделял развитию науки за Уралом. Через три месяца после своего избрания президентом академии он приехал в Новосибирск. Там отмечался юбилей его учителя и друга академика Лаврентьева. На торжественном заседании Келдыш, в частности, сказал:

«Когда работа по созданию Сибирского научного городка будет доведена до конца, мы получим образцовое научное учреждение, громадный комбинат науки, который призван не только поднимать науку в Сибири, не только содействовать росту производительных сил Сибири, но и сыграть выдающуюся роль в развитии всей советской науки».

Так сказал президент Академии наук, но не только сказал, но приложил немало сил, чтобы наука во всех уголках страны развивалась стремительно. Он определял точки роста ее, поддерживал талантливых людей, где бы они ни работали! Весьма показательна история создания научного центра на Дальнем Востоке. Николай Алексеевич Шило – легендарный открыватель золотых приисков на Колыме – рассказал мне о том, какую роль сыграли два человека – Келдыш и Лаврентьев – в его судьбе и судьбе всей науки на Дальнем Востоке. Я спросил у него:

– Колыма – это золото, лагеря, рабский труд… Именно такое впечатление остается, когда слышишь это слово. Вы работали там много лет, открыли ряд месторождений, но неужели жизнь там изменилась, когда на Колыму пришла большая наука?

– Безусловно! Родилась идея создать в Магадане академический институт в составе Сибирского отделения Академии наук СССР. К нам в Магадан зачастили высокие гости, да и в Москве принимали меня с большим интересом. Кстати, состоялась встреча и с Н. С. Хрущевым. Но он разочаровал меня: очень спокойно отнесся к развитию науки на Колыме. К счастью, президентом Академии наук стал академик М. В. Келдыш. Он начал активно поддерживать нас. Делать это было нелегко, так как по-прежнему наши исследования носили гриф «Секретно». Но академик Келдыш старался, чтобы наука в дальних краях расширялась. Я был избран членом-корреспондентом АН СССР, меня направляли на разные международные конгрессы и конференции. Все это давало возможность не только устанавливать контакты с зарубежными коллегами, но и знакомить их с достижениями нашей геологической науки. А нам было что показать и рассказать!

– Насколько мне известно, активное участие в становлении института принимал и академик Лаврентьев?

На Кунашире. Вскоре после этой поездки на Дальнем Востоке появится новый научный центр

– Он приехал к нам в конце 1965 года. Вместе с ним академик Г. И. Марчук и другие. Морозы стояли страшные – до 60 градусов. Но это не помешало ученым из Новосибирска побывать во многих местах. Слетали и на Чукотку, и на оловянный рудник Валькумей. Появилась записка «О поездке сотрудников Сибирского отделения АН СССР в северо-восточные районы страны». Она была направлена в правительство. В этом документе предлагались кардинальные меры по освоению этих районов страны, развитию здесь энергетики и промышленности. В частности, шла речь о строительстве ряда атомных станций. Но построена была лишь одна – Билибинская АЭС. Пришло время встречать нам делегацию Академии наук СССР во главе с М. В. Келдышем. Он побывал не только в Магадане и на Чукотке, но и на Камчатке, Сахалине, в Приморском крае. Речь шла о создании Дальневосточного научного центра, и президент академии изучал его возможности.

– Тогда речь с вами не шла о его руководстве?

– В составе делегации был Андрей Капица – сын известного ученого. Он и стал первым председателем центра. А Мстислав Всеволодович на заседании президиума академии делился своими впечатлениями о поездке. Мне рассказывали, что он особо выделил работу нашего института в Магадане. Узнать об этом было, конечно же, приятно. А затем я убедился, что Келдыш меня поддерживает: я был избран академиком. Бесспорно, высокая оценка моей работы президентом академии сыграла свою роль.

Однако в судьбе президента АН СССР не все складывалось гладко. И, конечно же, главной головной болью для него стала ситуация, которая сложилась вокруг академика Сахарова.

Власть и Сахаров схлестнулись в бескомпромиссной схватке.