Мстислав

В воскресный день Василько выбрался на торг. Он и меньше киевского, что на Подоле, и товаром победнее. По всему видать, не все корабли в Десну заходят, Чернигов стороной минуют. Оттого и ремёслами Черниговская земля не может потягаться с Киевом. Разве что гончары да кожевники киевским не уступят. А ещё плотницких дел умельцы, каких и в Киеве не всегда встретишь. Вон каким узорочьем искусным оконца обналичивают, резьба балясин на загляденье.

И ещё подивился Василько, что редко кого в Чернигове в лаптях увидишь. И то больше из сел приезжают. А шить сапоги черниговцы мастера. Что мужские, что женские тачают красиво, стежок к стежку кладут, залюбуешься.

Побродил Василько по рядам торговым, у пирожниц задержался. Бабы едва рукава не отрывают, зазывают. А пироги румяные, теплом отдают. Сбитенщики горланят:

- Сби-итень! На мёду насто-ян!

Съел Василько пирог с ливером, запил горячим сбитнем, к оружейникам завернул.

Броня свейская синевой отливает, однако бармица кольчужной вязки погрубее, чем у черниговских мастеров. Оружейник бородатый, глаза смешливые, посоветовал:

- Коли жить хочешь, гридин, бери бармицу вязки черниговской, она от любого меча убережёт.

Но Васильку броня не нужна, он её из Киева привёз, а вот лук и колчан со стрелами дальнего боя ему приглянулся. Поторговался, купил.

Ночью Василько сон увидел. Что случилось с ним наяву, повторилось: как на порогах на их ладью печенеги напали и Васильку лук, купленный в Чернигове, пригодился. Чем бы сон закончился, ему невдомёк, гридни в дозор собирались, расшумелись, разбудили.

Позвал Мстислав Василька:

- Ты, гридин, немало повидал и в ратном деле показал себя, пора тебе отроков поучить. Сотником в молодшей дружине будешь.

Василько ту сотню знал, она из черниговских молодцев, но в ратном деле не смыслят. На них бы деда Путяту, какой его, Василька, обучал. Но не стало Путяты. Значит, настала пора ему отроков уму-разуму наставлять, то, чему старый воин его научил, молодым гридням передать.

Выведет Василько сотню за город и на луговине учения устраивает, благо погода сухая. То пешему бою, то конному. Мечом гридни орудовали, копьём разили. А то в стрельбе из лука состязались.

- Печенежин - враг коварный, - говорил Василько, - зазеваешься - и нет тя. Степняка бери ловкостью и меткостью. А против варяга стойкость нужна. Они вепрем ломят, а вы их с крыльев охватывайте, они того не выдерживают…

Как-то поздним вечером отправился Василько дозоры проверить. Потянуло морозом, и срывался первый снег, мелкий, колючий. Запахнул Василько подбитый мехом плащ, шапку лисью поглубже надвинул. Зашагал к выходу из детинца. Под ногами ледок похрустывает, легко дышится. Миновал усадьбу боярина Димитрия. В оконцах темень. Василько о боярыне подумал тепло, по-доброму. Вспомнил, как боярин Димитрий послал его к Евпраксии с донесением, и боярыня приняла гридня в своей опочивальне, горячая ото сна…

У городских ворот караульные, молодые гридни, костерок развели, отогревались, разговаривали. Присел Василько к ним, послушал. У отроков одно на уме - молодки. Усмехнулся Василько, сам таким был. Вернулся в гридницу. Спал не спал, рассвело.

Однажды повстречал княгиню она из церкви шла. На Добронраве шубка горностаевая, шапочка беличья, а на ногах сапожки красного сафьяна. Лицо бледное - видать, бессонница одолела. Остановилась, спросила участливо:

- Как живётся тебе, Василько, в Чернигове? Князь сказывал, ты теперь сотник.

- Верно, княгиня, отроков учу.

- Пора, Василько, семьёй обзавестись, ты ведь князю одногодка, не так ли?

- Не сыскал такой девицы, княгинюшка, - отшутился Василько.

Но Добронрава шутки не приняла:

- Я тя, Василько, сама оженю. Приглядись к дочери боярина Парфёна, и лицом, и статью удалась.

Рассмеялся Василько:

- Коли ты, княгинюшка, сосватаешь, так тому и быть. Только как я ту суженую увижу?

- Ты к ней в церкви приглядись, не всё тебе на поле с гриднями резвиться…

На третий день Крещения была свадьба. С лёгкой руки Добронравы женили Василька, взял он в жены дочь боярина Парфёна, Марью. Столы накрыли в гриднице, вся большая боярская дружина пировала, а к вечеру на санях катались. Целым поездом выкатили. Князь с княгиней и Василько с Марьей в одних сидели. Резво бежали кони, легко скользил полоз, а вокруг снега намело, завалило лес и реку. Мстислав сказал радостно:

- Коли снега на Крещение надуло, быть урожаю доброму.

Добронрава к князю прильнула, разрумянилась, а тот одной рукой жену придерживает, другой Марью обнимает:

- Ну, Василько, знатную же ты себе жену выбрал!

- Я ли? Княгинюшка сыскала!

И, сбив шапку на затылок, гикнул. Кони понесли. На повороте сани едва не опрокинулись. Мстислав крикнул:

- Поосторожней, Василько, ненароком жену молодую потеряешь ещё до первой ночи. Поворачивай подобру домой!

Ночью осветились княжьи палаты всеми огнями, забегала челядь. Во всём детинце загорелись факелы. Тревожно сделалось в Чернигове.

- Княжич Евстафий скончался!