Мститель

– Именно это я и собираюсь сделать сразу по прилете, – сообщил англичанин.

Декстер заплатил положенные тридцать пять гульденов, получил визу и удалился.

Макбрайд снова отправился на юг, на этот раз в Суринам. В аэропорту его поджидал автомобиль из Сан-Мартина. Он отвез американца к пограничному посту на реке Коммини. Сопровождавшие его сотрудники тайной полиции Сан-Мартина добились, чтобы Макбрайда пропустили вне очереди, и затребовали паром, платить за который не стали.

После этого, чтобы попасть в Сан-Мартин-Сити, ему осталось проехать шестьдесят километров по ухабистой, покрытой рытвинами дороге.

Полковнику Эрнану Морено, главе тайной полиции Республики Сан-Мартин, была вверена охрана обвешанного наградами Президента Муньеса. Президент, толстый, но нисколько не жизнерадостный, сжимал свою маленькую, нищую страну в крепко стиснутом кулаке.

Узнав о приезде человека из Ленгли, Морено предложил американцу пообедать в яхт-клубе. Все, что имел сказать представитель ЦРУ, Морено выслушал, ни разу его не перебив. Он прекрасно представлял себе, на чем основаны отношения между беженцем из Югославии и Президентом Муньесом. Знал, какие огромные суммы серб ежегодно выплачивает Президенту за прибежище и защиту.

О чем Морено не знал, так это о том, что решение свести серба с тираном было принято людьми, занимающими очень высокое положение в Вашингтоне. Да ему это было и не важно. Серб потратил пять миллионов долларов на строительство особняка и еще десять на устройство поместья, и с каждого его контракта полковник Морено получал симпатичный процент. Поэтому особенно упрашивать его о сотрудничестве представителю ЦРУ не пришлось.

– Если он ступит на землю Сан-Мартина, – заявил Морено, – я его возьму. Любой обрывок полученной от него информации будет передан вам. Ручаюсь.

Пересекая реку на обратном пути в Парбо, Макбрайд размышлял о миссии, которую взял на себя охотник за призовой добычей. Он представил себе цену провала – смерть от рук полковника Морено и его палачей – и содрогнулся.

Пятнадцатого августа Кэлвин Декстер проверил сообщения на автоответчике в своем офисе в Пеннингтоне. С автоответчиком он связался из телефона-автомата в Бруклине. Звонили в основном соседи и клиенты, желавшие ему удачной рыбалки и спрашивавшие, когда он вернется к работе.

Однако, услышав предпоследнее сообщение, Декстер едва не выронил трубку. Ничего не видя, он смотрел на проносившиеся за стеклом будки машины. А повесив трубку, целый час прослонялся по улицам, пытаясь понять, как это могло случиться, кто проболтался о его имени и роде занятий и, самое главное, принадлежал ли анонимный голос врагу или другу.

Определить говорившего по голосу было невозможно. Голос был ровный, монотонный, словно бы прошедший через несколько слоев бумаги. И произнес он фразу совсем простую: “Мститель, будь осторожен. Они знают, что ты на подходе”.

Когда профессор Медверс Уотсон покинул суринамское консульство, чиновник, с которым он там беседовал, пребывал в таком остолбенении, что едва было не исключил имя ученого из списка просителей визы, который он частями посылал Кевину Макбрайду.

– Callicore maronensis, – ответил профессор на вопрос о цели посещения Суринама.

Консул уставился на него непонимающим взглядом. Заметив его недоумение, доктор Уотсон порылся в кейсе и протянул консулу шедевр Эндрю Нейлда “Бабочки Венесуэлы”.

– Понимаете, ее видели в вашей стране. Класс “В. Маловероятная”.

Он открыл справочник на странице с цветными фотографиями бабочек, совершенно, на взгляд консула, заурядных.

– Одна из Limentidinae. Подсемейство. Примерно как Charaxinae. Оба происходят от Nymphalidae.

– А вам-то они зачем? – спросил озадаченный консул.

Профессор Медверс Уотсон захлопнул книгу.

– Хочу найти их и сфотографировать. Судя по всему, их видели у вас, именно их. До сих пор в джунглях вашей страны встречался, хоть и редко, лишь Agrias narcissus. Но Callicore maronensis? Эта находка может войти в историю. Потому я и спешу попасть к вам.

Консул просмотрел паспорт этого гражданина США. Множество венесуэльских виз. Кроме них – бразильские и гайанские. Он развернул листок с фирменной шапкой Смитсоновского института. Глава факультета энтомологии горячо одобрял намерения профессора Уотсона. Консул кивнул, проставил в паспорте визу и отдал его владельцу.

Вернуть письмо Уотсон не попросил, так что оно осталось лежать на столе консула.

– Что же, удачной вам охоты, – неуверенно произнес консул.

Два дня спустя в кабинет Деверо зашел улыбающийся от уха до уха Кевин Макбрайд.

– Похоже, мы его засекли, – сказал он.

Он выложил на стол заполненное и снабженное фотографией заявление о выдаче суринамской визы.

Деверо прочитал заявление.

– Итак?

Макбрайд положил рядом с заявлением письмо.

Деверо прочитал и его.

– Ну и?

– В США нет человека по имени Медверс Уотсон. Ему следовало выбрать более заурядное имя. Это просто лезет в глаза. И в Смитсоновском институте никто о нем не слышал.