Мститель Донбасса

«А стрелял ты, друг дорогой, в оружие! – воскликнул Ященко. – Которое стреляло по тебе! Вы там все не люди были… не человеки. Тебя бы завалили… прости, – и ты бы ни к кому не являлся. Не знаю, как это происходит там, – он ткнул большим пальцем вверх и куда-то за спину, словно указал на большое начальство. – Но когда люди в бою друг друга гасят, то они как бы и не люди уже. Взял оружие в руки, приготовился стрелять – всё, ты уже не личность под Богом. А боевой комплекс. Вроде робота».

Алексей об этом в своё время думал. После Шатоя. Тогда ведь в самом деле он не в людей палил. Или, вернее, тех, в кого палил, не людьми видел. И именно – да-да, чем-то иным. Слова такого нет… Видел, как где-то вычитал, – «иным, несущим смерть».

И в Цхинвале тогда… Когда грузинские танки останавливали, не о людях же внутри думали. Именно о танках, как об устройствах, несущих смерть. И если ты его не зажжёшь, это устройство, – смерть будет тебе.

А какая принципиальная разница, чем он тебе смерть несёт, тот человек, – танковым зарядом или же кусочком металла, вылетающим из автомата?

Человек тут действительно – только приставка к смерти.

Получается, что берёшь в руки оружие – отчеловечиваешься, что ли… Исчеловечиваешься… Истончаешь в себе человека. И тебя это касается, и твоих бойцов. Тогда, в бою, формируя из них тройки – гранатомётчик и два автоматчика в прикрытие – он ведь в них, честно если, не людей видел. Опять-таки – вооружённые функции. Которые нужно уберечь от гибели не как живых тёплых существ, а как боевые единицы, нужные для выполнения боевой задачи!

«Иное, несущее смерть».

Получается, что мы, поднимая оружие, – неважно, со справедливыми целями или нет, – выносимся тем самым за скобки человечества?

Не означает ли это также, что мы выносимся и за скобки Бога?

Алексею невольно захотелось перекреститься. Хорошо, что не был он особо воцерковлённым. А то с такими мыслями… В толстовцы только идти. Или сразу в монахи…

«Кстати, писали об этом: уже не за горами время, когда именно роботы будут в роли солдат, – помолчав, словно ожидая, чтобы Алексей вникнул, продолжил Ященко. – Гуманизм настанет, мало не покажется…»

Тихон-то, кстати, истовый православный, подумалось Алексею. Каково ему-то тяжесть своих мёртвых нести?

Ященко потянулся.

«Ладно, заболтались мы. Пора бы ещё принять горяченького парку, да с можжевельничком, – проговорил он выздоровевшим, даже чуть со смешинкой голосом. – Это ты, Лёха, молодой ещё, оттого глупостями себе развлекаться позволяешь. Настоящий труп – это когда… По ошибке или по необходимости – но когда он человеком перед смертью предстанет, а не устройством для нажатия курка».

Лицо его затвердело:

«Вот я и говорю тебе, Лёша. Претендовать-то ты можешь. Доказал. Но дела у нас бывают такие, что гарантировать тебе отсутствие трупа на плечах я не могу. Решай сам, нужен ли тебе такой криминал или нет».

И глаза его были на сей раз не стальные. Дождевыми тучами были глаза…

Глава 9

Настя встретила его не сильно приветливо:

– Что опять стряслось? Только собралась отдохнуть денёк. А тут начальник звонит, орёт, как подорванный, требует срочно досье ему на Бледнова собрать. Не дождался конца работы, снова звонит, кричит, чтобы уже присылала, что есть, потому что он срочно в Москву улетает. Потом ещё звонит, опять орёт, велит тебя на ночь разместить. Приказывает! Вы там что, Новый год не допраздновали? Или кого пристрелили на радостях, а теперь от подвала прячетесь? Так имей в виду – мне с вами не по пути!

– А ты что, ничего не знаешь? – удивился Алексей, ставя звякнувший пакет на пол. По дороге он завернул в магазин, где купил коньячка, хорошего вина для Насти, конфет, нарезки. Не пьянства ради, как говорится, – просто нынешний долгий день уже прямо в ногах валялся, требуя загасить его соточкой коньячка. Или двумя.

– А что я должна знать? – пожала плечами Настя. – Я же его сегодня и не видела. Я вообще спала, как Злой твой ушёл, – она со значением, хоть и мельком бросила взгляд прямо в глаза Алексею. – А тут крик, суета, всё пропало, клиент… хм, приезжает… Да, сурово у них там в гэбухе поставлено. Ближайший сотрудник не знает о таких делах, что случились сегодня! Впрочем, у Ященко было так же. Каждый должен знать не более того, что велено уровнем компетенции.

Хотя, запоздало понял Кравченко, мысленно разворачивая обратно киноленту этого бесконечного дня, в республике вообще ещё никто не знает, что произошло. Ну, кроме тех, кто причастен. И руководства. Да он и сам не знал бы, ежели бы не Мишкина чуйка, которая заставила того вытащить друга в «Бочку». И заодно спасти ему жизнь. Ибо не позвони Митридат столь вовремя, то так и лежали бы они с Иркой в постели. Покуда не прилетела бы граната скоротать с ними новогодний досуг…

– Ну что молчишь? – уже встревоженно прервала Настя затянувшуюся паузу. – Случилось что?