Мстители Каррига

По завершении воззваний регент обратился с традиционной просьбой к воителям. Сердце Саикмара заколотилось; он повернул голову, когда встал первый из его соперников, назвав по правилам протокола свое имя. Претенденты были избраны несколько недель или даже месяцев назад, но ритуал требовал, чтобы каждый лично объявил о своих притязаниях, после чего он заносился в почетный список. (Для бойцов, которые разбивались между вулканами, запись в почетном списке оставалась единственным памятником.)

Но в древние времена не только кандидат из какого-то рода, а даже посторонние могли помериться ловкостью и силой с королем. Например — рыжий Слоин, о котором сочинена знаменитая баллада.

Дядюшка пихнул его локтем, приказывая встать и, Саикмар вернулся в действительность. Он поднялся и высоким голосом назвал свое имя, род и объявил о намерении выступить против короля.

Минутой позже он вновь погрузился в мечты об Охоте.

И вот уже отдали дань традиции все претенденты. Церемония заканчивалась. Но в этот год все проходило не гладко. Торжественность ритуала, замешанного на религиозных чувствах, разрушилась в один миг. Высокие двери парадного входа в зал распахнулись; никто не обернулся, ибо предполагали, что входят слуги — чтобы зажечь факелы. Но тут из полутьмы прогремел бас:

— И я! Я тоже хочу поохотиться на вашего короля!

Благородные мужи в удивлении вытягивали шеи, чтобы посмотреть, кто осмелился это сказать. Человек решительно переступил порог. Ему было лет сорок, он был крепок и приземист, с темными густыми бровями. На нем была одежда южанина — свободная длинная рубаха с поясом и широкие штаны до щиколоток.

После минутного замешательства в адрес нарушителя порядка посыпались возмущенные окрики. Поднялся такой шум, что Бавис Кноль вынужден был дать знак носителю гонга. Тому пришлось изрядно потрудиться, прежде чем оглушенная звоном публика начала постепенно утихомириваться. Так и не дождавшись полной тишины, Бавис Кноль проорал:

— Выйди вперед, незнакомец! Назови себя!

Тот, к кому обратились, невозмутимо потопал мимо рядов скамеек к трону. Сердце Саикмара чуть не выскочило из груди, — кажется, неспроста он вспомнил о рыжем Слоине из древней баллады…

Бавис Кноль приподнялся с трона и всмотрелся в чужеземца.

— Сегодня вечером вы приходили с Героном на аудиенцию! — ошеломленно сказал он. — Я узнал вас. Вы — южанин, называющий себя Белфеором!

— Вы правы, — с сарказмом сказал чужак. — Но, пожалуйста, не говорите, что это мешает мне участвовать в Королевской Охоте. Рыжий Слоин тоже не был мужем из Каррига, а я требую не больше того, что было позволено ему.

* * *

Со свирепым удовлетворением Белфеор перебирал в уме события прошедшего дня. Это как же надо было умудриться, чтобы напороться на галактического агента! Более того — оказаться в его доме, ничего не подозревая! И при том, что на всей планете не больше шести или семи агентов, а вероятно, и того меньше.

Ну да ладно, все кончилось не так уж плохо. Даже не в меру осторожный Паргетти признал, что Герон (или как там его настоящее имя?..) до последнего момента не имел представления о внепланетном происхождении своих гостей; иначе он не вломился бы, обмотанный одним полотенцем, и не забылся бы настолько, что обратился к ним на галактическом наречии. Это подтверждало, что они хорошо замаскировались и что Герон не успел доложить о них кому следует. Значит, не все было потеряно.

Завидев действие энергетического оружия, слуги обратились в бегство. Но они могли опомниться и вернуться. Поэтому действовать нужно было быстро и решительно. Белфеор и Паргетти торопливо упрятали передатчик в футляр из местного дерева, сделанный в виде переносного алтаря — в местных культах почитались реликвии предков, и на футлярах этих реликвий красовались проклятия и угрозы грабителям и осквернителям. Они лихорадочно сгребли свои пожитки и ринулись вон. Белфеор на ходу еще раз выстрелил в мертвого торговца и видел, как загорелись половицы под трупом.

— Надо поджечь дом! — бросил он Паргетти. — Рассказу слуг не поверят… по крайней мере, до утра их будут считать сумасшедшими, а к тому времени мы станем для них недосягаемыми, если верно то, что ты мне говорил.

Паргетти молча кивнул, стал копаться под рубашкой, доставая собственное оружие. Направив его на противоположный конец коридора, поджег деревянную стену, чтобы блокировать дверь в комнату Герона. Спускаясь по внешней лестнице к конюшне, они завершили дело двумя выстрелами из окна, и из-под кровли начали просачиваться клубы дыма.

— Это займет их на некоторое время, — хмуро сказал Белфеор. — Дерево сухое и скоро заполыхает, как костер. А теперь сматываемся.

Он развернулся и зашагал по лабиринту узких переулков. Риск заблудиться был, однако, невелик, пока они видели крепость, возвышавшуюся над Карригом.

— Долго еще до собрания? — пропыхтел Паргетти, тащивший ящик с передатчиком и старавшийся не отстать от товарища.