Муаррат

У меня были разные женщины. Попадались и необузданные хищницы, готовые слушать только себя. Как ни странно, но больше всего таких встречал на востоке, где законы шариата вроде бы должны были давно задавить любое своенравие. К чему это я? Стоило при встречах понять, что я коснулся эдакого взрывного устройства, как я тут же желал красавице счастья в личной жизни и старался исчезнуть из этой самой личной жизни.

За что один раз едва не получил кинжал в спину.

Муаррат определённо была из той самой взрывной категории, которую я сторонился. Экстрима прежде хватало и на работе, а дома я желал получить лишь порцию тепла, покоя и уюта.

Проблема заключалась в том, что особых вариантов я не видел. Других я не хотел даже видеть рядом, не то, чтобы желать с ними близости. А эта, единственная…

Я подошёл ближе и сел на кровать. Муаррат лежала неподвижно и смотрела на меня, сквозь свои чёрные пушистые ресницы. Это и тёмные глаза так контрастировало с её светлыми волосами…Потом тонкие пальцы правой руки приподнялись и хлопнули по кровати.

— Ложись.

И вновь, звук слов настолько тихий, что можно спутать с шелестом листвы. Однако, сквозь пульсацию крови в ушах, он прозвучал натуральным громом. Я посмотрел на бледное лицо, необычайно красные губы и аккуратный нос с белым кончиком. Кажется, когда девушка нервничала, он становился белым полностью.

Ёлки-моталки, я же взрослый мужик! Почему тогда так волнуюсь?

Мы запросто разместились вдвоём на узкой кровати, даже свободное место осталось. Потом Муаррат каким-то необычным, почти змеиным движением наползла сверху и положила голову на мою грудь. В глаза мне девушка не смотрела.

— Расскажи про свою Машу, — попросила Муаррат. — Я сильно от неё отличаюсь?

— Как небо от земли, — я невольно усмехнулся, вспомнив сравнение с заряженной миной. Тут так же опасно: не то сказал — получил стаканом в лоб; не то сделал — разругались до слёз. — А вот внешне — не отличить.

— Ты — тоже и ты — очень странный, — пробормотала Муаррат и вздохнула. — Я с такими никогда не встречалась. Мужчина должен наказывать женщину за каждое слово, за каждый поступок, даже за мысль. От этого женщина становится крепче.

— У нас так не принято, — и вновь: мог ли я отвечать за всех? — У меня так не принято.

— Рассказывай про Машу.

Я думал это будет больно. Всякий раз, когда мы с Иваном отмечали годовщину, боль натурально рвала грудь на части, пытаясь выйти наружу. Но сейчас что-то изменилось. И я начал рассказывать.

Как мы встретились и я, забредая в чужой район, время от времени огребал от местных донжуанов-неудачников. Они-то считали, что первая красавица должна искать ухажёра из окружения. А тут — какой-то залётный.

Как мы готовились к свадьбе и не хватало денег, так что пришлось сунуться в одну весьма тёмную историю. Всё едва не закончилось очень скверно и лишь случайное знакомство с Кожемякиным дало возможность избежать серьёзных последствий.

Рассказал, как после свадьбы мы поехали отдыхать на Дальний Восток и это, наверное, был самый лучший месяц в моей жизни. Солнце, холодная вода, ветер, камни, сопки и самое главное: нам никто не мешал любить друг друга. Сколько раз после мы собирались вернуться в то место, где были так счастливы, но не сложилось.

И уже не сложится никогда.

Рассказал, как родился Димка и это оказалось так здорово, что у тебя есть сын, которому ты помогаешь становиться настоящим человеком. Вкладывать в ребёнка всю свою любовь и смотреть, как она в нём прорастает.

Я не хотел касаться тех чёрных дней, когда едва не разрушил семью, само получилось. Рассказал, про случайный флирт, переросший в нечто большее и про спокойствие Маши, от которого хотелось пойти и повеситься. О том, как любимая своим прощением и хладнокровием сумела уберечь наш общий свет.

— Твоя Маша была очень счастливым человеком, — тихо сказала Муаррат, когда я замолчал. — Я ей очень завидую. Поможешь мне стать такой?

И если бы я признался Ивану, что три часа рассказывал психованной колдунье про погибшую жену, неужели он бы поверил? Да ни в жизнь.

— Машину веди ровнее, — посоветовал я.

Иван понимающе (так ему казалось) кивнул. Автомобиль действительно пошёл ровнее, впрочем, особой заслуги водителя тут не было. Просто, чем ближе к посёлку, тем больше танковый полигон, кем-то по недоразумению названный дорогой, начинал на оную походить. Кое где, среди тысячелетних наслоений грязи, глаз даже цеплялся за остатки асфальта. Да, наивные советские товарищи намеревались нести в эту глушь свет цивилизации. Отсветы сохранились.

Поскольку меня уже на подбрасывало до потолка и не было нужды упражнять мускулатуру, цепляясь за скобы, я позволил себе немного расслабиться. Ну, то есть, посматривая в окно на проносящиеся мимо деревья, размышлять о наших, с Муаррат отношениях. О том, что хоть как-то можно назвать этим словом. И ещё кое о чём.

Итак, Кусака больше не пылал праведной яростью в отношении демона, посягнувшего на дружбу со мной. Однако же и радостно бросаться в объятия Муаррат дракончик тоже не собирался.