Муассанитовая вдова

Было немного страшно признаваться, что для другой женщины я оказался недостаточно хорошим защитником во всех смыслах слова. Цваргини привыкли выбирать лучших из лучших, а тех, кого забраковала Планетарная Лаборатория ещё на раннем этапе, вовсе называли скверным словом «отказники».

Селеста вновь поступила не так, как я ожидал, – поцеловала, вызвав такую жгучую волну желания, что я накинулся на ее рот как одичалый, задрал платье и… Любить ее было так же естественно, как дышать. Организм за ночь отдохнул и теперь с жадностью ловил восхитительно свежие эмоции. Аромат бета-колебаний наслаивался на собственный запах Селесты, смешивался в опьяняющий коктейль и разливался горными цветами в носу, во рту, в крови. Сдерживать себя было выше моих сил. Селеста лизнула мой кадык, и самоконтроль полетел в черную дыру, уступая место первобытно-дикой потребности раз и навсегда сделать ее своей.

Никогда не думал, что можно желать женщину до судорог. Всегда опасался, что буду зависеть от чужих бета-колебаний, как заядлый наркоман.

Представить себе не мог, что все вместе может приносить удовольствие.

Когда вязкий сладкий дурман по имени Селеста стал меня отпускать, я вдруг с пугающей четкостью осознал, что не спросил самое важное! Конечно, вероятность, что девушка от меня забеременеет, стремится к нулю, но вдруг ее оттолкнет сама мысль, что я это сделал специально? Кто знает, как она относится к детям? Те же миттарки вообще не спешат ими обзаводиться…

Нет, вопрос срочный и надо решать его сейчас, иначе могу сделать только хуже.

– Селеста, я… прошу прощения. Сразу должен был подумать… все произошло так внезапно… Я не предохранялся.

– Ты переживаешь, что я могла забеременеть? – Она нахмурилась, тоже став серьезной. – Ты не хочешь детей?

Сама того не зная, она наступила на самую больную мозоль любого цварга. Сколько ни бились над этой загадкой, ученые так и не смогли выяснить, при каких условиях у нашей расы появляется потомство. Некоторые пары состоят в браке и сто, и двести лет, но так и умирают бездетными, именно поэтому Планетарная Лаборатория старается тщательно подбирать кандидатов для цваргинь, чтобы у тех была возможность забеременеть. Кому-то везет, и мальчики рождаются в первые десятилетия после свадьбы. Совсем редки случаи, когда на свет появляются несколько мальчиков или даже девочка. Для любого цварга иметь ребенка – высшее счастье, о котором можно только мечтать.

– Нет, ты неправильно меня поняла. – Улыбнулся, заметив, что морщинка между светлых бровей разгладилась. – Я переживаю, что ты можешь их не хотеть.

– Ах, это… – Селеста неожиданно опустила взгляд и скуксилась. – У меня не может быть детей.

– Что? У тебя проблемы со здоровьем?

Я замер, оглушенный. В голове лихорадочно закрутилась мысль, что на Захране плохая медицина, а на Оентале ее и вовсе нет. Одно дело, когда женщина не хочет иметь детей, и совершенно другое – когда хочет, но не может. По статистике все проблемы с зачатием у большинства людей именно от плохой экологии.

– На территории Федерации есть планета Миттария. Не знаю, бывала ты на ней или нет, но там самая лучшая медицина и доки… Если хочешь, я заработаю деньги, слетаем…

– Да нет, я здорова. – Селеста поморщилась. – Миттары меня осматривали и разводили руками. Просто бывают такие ситуации, когда нет детей, и все тут. – Я понимал. Взять тот же Цварг… – Мы с Мартином были в браке почти двадцать лет и чего только не пробовали. Я даже сырые яйца на ужин ела, а после каждого полового акта по полчаса лежала с ногами, закинутыми за уши, – он считал, что это поможет забеременеть. – От Селесты повеяло тревогой и обидой. Я положил руку ей на спину и мягко погладил, успокаивая. – А еще он говорил, что у меня неправильный настрой, и в нашей семье дети не рождаются из-за меня. Из-за этого мы ссорились…

– А у тебя был неправильный настрой?

– Просто я не верила в то, что у нас может быть ребенок. Мне казалось, что дети появляются у тех, кто их очень-очень ждет. Мартину же важен был наследник как факт, подтверждающий, что он полноценный мужчина. Как статус… Он был политиком, ему было в первую очередь важно, чтобы о нем хорошо отзывались в прессе. А когда через пятнадцать лет брака я так и не забеременела, он пригласил домой ведущих доков Федерации.

– И что они сказали?

– Что я абсолютно здорова. – Селеста грустно пожала плечами и стыдливо уткнулась носом в мою шею.

По ее эмоциям я чувствовал, что она хочет сказать что-то еще, но боится. Считывать бета-колебания было все еще тяжеловато, но мне это требовалось позарез, а потому вслушивался как мог в отголоски эмоционального фона девушки. И молчал, ожидая, когда она соберется с духом. Наконец Селеста прошептала:

– При одном из обследований какой-то мерзкий док вбил ему в голову, что я не могу забеременеть из-за того, что у меня были другие мужчины[3]. – И напряглась, явно ожидая вороха вопросов.

Но я продолжал гладить Селесту – интуиция подсказывала, что именно такая молчаливая поддержка сейчас ей и нужна.

Селеста Гю-Эль