Муассанитовая вдова

– Тогда понятно. Формально вы совершили бартер. Полуконтрактники – живой товар. Он отдал меня в обмен на таноржские наручники. В случае бартера на Оентале, если тот, кто инициирует договор, пожалуется на качество товара, он автоматически расторгается. Вот почему он говорил гадости и попытался тебя разозлить. Чтобы ты прилюдно ляпнула что-то не то, свидетели подтвердили бы, а он бы забрал меня себе.

– Ничего не понимаю…

– Не хотел тебя волновать, потому и не рассказывал. – Льерт вздохнул. – Когда пираты отдали меня и партию рабов Аюру в качестве оплаты услуг, маэстро душ и желаний продал всех, кроме меня. Я был апатичным, постоянно думал о Фьенне, выполнял работу паршиво, через одно место. В общем, оказался неликвидным товаром. Аюр страшно злился, пытался наказать отсутствием еды… – Мужчина поморщился. Наверняка наказания были и посерьезней голодовки. – В итоге, когда он сообразил, что я и рад бы сдохнуть, а не получается, предложил сделку.

– Сделку? – отозвалась эхом.

– Аюр заметил, что на мне все быстро заживает. – Льерт отпустил мое лицо и смущенно почесал затылок. – Неестественно быстро. Он решил поставить эксперимент во благо населения Оенталя. – Интуиция подсказывала, что я знаю какой. Перед глазами замелькали картинки, как я обмывала раны и выковыривала пинцетом нитки из язв на груди. А ноги и спина остались целыми… – Он порезал мне руки, грудь и живот, посчитав, что у меня слишком толстая кожа по сравнению с оршами, и накрыл тряпками, вымоченными в кислоте. По мнению маэстро, это уравнивало мои шансы с теми, кто попал под настоящий кислотник. Хотел получить лекарство от местной непогоды.

– Но как это поможет от ожогов?..

– От ожогов – никак. Но от них особо и не умирают, разве что представители рас, у кого кожа совсем тонкая. Один дождь не так опасен, как сезон осадков, особенно для тех, кто вынужден регулярно выходить на улицу. Ядовиты в первую очередь концентрированные пары кислот. Когда гуманоид дышит ими, у него случается ожог легких и гортани, вот это по-настоящему опасно. Аюр проводил надо мной эксперимент. Он считал, что кислотник чем-то похож на яды змей. На некоторых аграрных планетах используют крупный скот, вводят инъекции яда, а затем, когда через несколько месяцев вырабатывается иммунитет, у животного забирают кровь как материал для противоядия. Я и был тем самым животным, над которым ставили опыт.

В памяти мелькнул ворох отвратительного тряпья, в котором лежал мужчина, когда я нашла его на досках в сарае. И ухмылочка Аюра, предложившего этой отравой накрыть Льерта на носилках. Видимо, не хотел, чтобы его драгоценный опыт прервался! Просто чудо, что я вытребовала чистую ткань…

– Вероятность того, что у него что-либо получилось бы, стремилась к нулю, – добавил Льерт. – Потому что он не знал, что хорошая регенерация – это особенность…

Слушать дальше помешало биение пульса в ушах. Сообразила наконец, почему Аюра перекосило от злости. Экспериментальный образец не только выжил, но теперь является ходячим донором секкеров. Наверняка маэстро был уверен, что, раз не поползли слухи о сбежавшем рабе, с которого сама сняла успокоители, то он умер. Я уже успела усвоить, что маэстро не любят упускать свою выгоду…

Видимо, что-то отразилось на моем лице. Но вместо продолжения разговора Льерт неожиданно меня поцеловал. Теплые губы пахли успокаивающей горько-сладкой каменной полынью и обещали защиту. «Не волнуйся, это не стоит твоих переживаний», – поцелуй словно говорил сам за себя. Столько надежности и уверенности, столько любви… Я растворилась в этих ласкающих ощущениях, забыв, что мы стоим посреди Глиняного рынка и на нас открыто пялится народ.

– В «Гаванну» проваливайте, тоже мне, шоу устроили! – выдернул в реальность злой окрик пожилой оршанки, и я отпрыгнула от Льерта.

«Вселенная! Еще несколько лет назад стеснялась взять Мартина за руку на Цварге, а тут целуюсь на улице», – пронеслось у меня в голове.

Льерт Кассэль

Селеста вновь переживала, но на этот раз за меня. Похоже, рассказ об экспериментах Аюра был тактической ошибкой.

Поцеловав эту восхитительную женщину, я окончательно решил: как только переступлю порог дома, все ей расскажу – о том, что являюсь цваргом, что хвост ампутировали пираты, а цвет и структура кожи и волос изменились из-за многолетней радиации, но все равно я был и остаюсь цваргом, и никакой Аюр меня не достанет, если я сам того не захочу. Сложно было объяснить, что я согласился на живодерский эксперимент исключительно потому, что в то время хотел умереть. Будь передо мной другая девушка, я бы сотню раз подумал, стоит ли вываливать и не посчитает ли она меня слабаком после озвученного, но спокойствие Селесты дороже собственного позора.

Захухря всю дорогу была непривычно тиха и безмолвна, безропотно давала переносить себя через кислотные лужи, глубоко погрузившись в мысли. Если бы не врожденная способность улавливать бета-колебания, и не понял бы, как сильно она переживает по поводу сложившейся с маэстро ситуации.