Муассанитовая вдова

Проснувшись раньше Селесты, долго смотрел на нее, пьянея от мысли, что этот маленький ангел пыталась меня защитить. Ненавязчиво, в своей женской манере… Мой златовласый ангел-хранитель. Моя девочка из ближнего круга.

Больше не страшило, что организм физически подсел на нее как на наркотик. Я даже не придавал значения тому, что она захухря, а значит, человек с крошечной продолжительностью жизни в восемьдесят лет, весомая часть из которых уже прошли. Мне просто хотелось трогать ее и гладить, любить и лелеять.

Когда-то я считал, что ближний круг – это зло, уязвимость, которая дана цваргам природой в обмен на смертоносный шип и рога, улавливающие бета-колебания. «Пожизненная зависимость», «наказание», «расплата» – так называли ближний круг многие несвязанные цварги, с удовольствием проводя время с разными женщинами на Тур-Рине. Подчиненные шептались за спиной и бросали сочувственные взгляды, когда узнали, что Фьенна будет месяцами жить на «Сверхновой», – были уверены, что постоянное общение с невестой подсадит меня на ее бета-колебания.

Сейчас же отчетливо понимал, что все опасения и суеверия – ничего не значащая ерунда по сравнению с тем, что можно обнимать любимую женщину, вдыхать ее эмоции и наполнять легкие ароматом эдельвейса. Я испытывал блаженство от того, что она спала на мне, уткнувшись носом в ключицу и негромко посапывая. Светлые волосы щекотали кожу, а сама Селеста инстинктивно прижимала ко мне замерзшие ступни.

Маленькая и уязвимая. Хотелось согреть ее и закрыть собой от всех невзгод. Будь моя воля, не отпускал бы ее ни на миг. Не потому, что так решил мой организм, а потому что мне этого хотелось.

Селеста Гю-Эль

Если бы меня спросили, в чем заключается счастье, ответила бы не думая. В том, чтобы просыпаться с любимым мужчиной по утрам в одной постели. Лежать на широкой груди, выводить пальцем узоры на горячей коже и слышать размеренный стук сердца. Концентрированное счастье бежит по венам и артериям, оно заключается в медленных поцелуях и тихом шепоте «любимая», в прикосновениях шершавых пальцев, в томительных ласках, терпко-полынном запахе и сияющих серых глазах, превращающихся в жидкую ртуть, когда я игриво покусываю мочку уха. Даже тугой ноющий узел в животе может приносить удовольствие, если на тебя смотрят, пожирая взглядом. Когда мозг игнорирует убийственные доводы разума, что в это время я могла бы быть уважаемой женой чистокровного цварга и члена Аппарата Управления Планетой, жить в собственном особняке или замке с видом на муассанитовые копи, а вместо этого я занимаюсь любовью с бывшим рабом под барабанящий звук дождя. Счастье нелогично, ему плевать на нормы и условности, оно или есть, или нет.

С самого утра зарядил кислотник, зашипели лужи, небо затянуло фиолетовыми, кобальтово-синими и коралловыми тучами, а мы валялись в постели. Сознание обволакивали теплые волны блаженства, ощущение нужности и желанности. Я готова была поклясться, что Льерт дышит мной как воздухом, и это подкупало похлеще, чем все муассаниты Цварга.

– Кажется, я тебя совсем замучил, – внезапно сказал Льерт, когда я пыталась отдышаться от очередной сладкой пытки, а желудок заурчал. – Принесу что-нибудь поесть.

– Прямо в постель? – изумилась я.

– Да, а что такого? – Он поднялся с кровати.

Льерт был красив… Пот поблескивал на его загорелой коже, бежево-карамельные волосы разметались по плечам и груди, внушительные мышцы вспухли на руках, когда он одним толчком отжался от матраса и встал во весь рост.

Я закусила губу, из-под полуприкрытых ресниц разглядывая мужчину. Мартин никогда не приносил мне завтраки в постель, считая это ниже своего достоинства, мол, он не слуга и не робот. Ко всему, у него были четкие правила: есть надо за столом, а кровать предназначена для сна и исполнения на ней супружеского долга, причем последний можно осуществлять только в постели. Уверена, что мысль заняться сексом на полу среди шкур вызвала бы у него высшую степень брезгливости и отвращения.

Однако не стоило часто упоминать имя бывшего супруга, каким бы спокойным и уравновешенным ни был Льерт. Как минимум некорректно. Вместо того чтобы озвучить весь калейдоскоп мелькнувших мыслей, я улыбнулась и бросила в него подушкой. Разумеется, он поймал ее в воздухе.

– Да ничего! Ходишь голый по дому. А вдруг тебя через окно на кухне соседи увидят? Прикрылся бы хоть чем-нибудь!

Льерт карикатурно вздернул бровь, бросив взгляд за окно, где стеной лил кислотный дождь. Экстремальная прецессия оси такая экстремальная…

– Думаешь, на меня засмотрится Оден или Хэварт? – Пепельные брови иронично выгнулись и взмыли на высокий лоб.

В несносного мужчину полетела вторая подушка.

– Гутрун! Нет, Льерт, я серьезно. Принеси вещи из гостиной сюда, все равно мы спим вместе, и тебе не придется ходить далеко за одеждой.

– Какой шкаф занимать – этот или тот? – подхватив мою идею, спросил Льерт, шлепнув подушкой сначала по одной дверце, затем по другой.