Мучения Минти Мэлоун

— Нет, — твердо ответила я. — Не нужно. Эмбер немного огорчилась, когда пришел черед терки для трюфелей от Антонио Карлуччио и «Поваренной книги Ривер-кафе»[31], но я не поддалась на уговоры. Я должна была избавиться от всех подарков до единого. До последней коробочки. До последнего бантика. Когда мы проезжали Камден и Хампстед, она повеселела. И принялась твердить, какая же Доминик свинья и как она хочет убить его за то, что он со мной сделал. А потом перекинулась на Чарли и стала честить его последними словами, в общем-то, незаслуженно. Я даже не виню его за то, что он бросил Эмбер, хотя никогда не осмелюсь признаться в этом кузине. Я очень осторожно спросила, уверена ли она, что не совершила ошибку с Чарли. Может, в один прекрасный день она передумает?

— Разумеется, уверена, — отбрила она. — Ты что, думаешь, я захочу пройти через это варварство? — И сестрица в который раз стала расписывать все кошмары, которые случаются, когда забеременеешь. Утренняя тошнота, спазмы, отеки и варикоз, не говоря уж о кровотечениях и выпадении волос. Эмбер называет это экзекуцией.

— Плод по своей природе паразит, — разглагольствовала она, отъехав подальше от края тротуара. — Он высасывает кальций из твоих зубов, железо из крови, забирает все витамины из пищи. Как стремительно растущая опухоль, он захватывает твое тело.

Далее, как всегда, она взялась перечислять «кошмары родов»: боль, крики, швы, кровища. Но, если верить Эмбер, нет ничего хуже отупения.

— Доказанный факт: во время беременности мозг уменьшается, — заявила она с непререкаемой уверенностью, когда я опять села в машину.

— Да, но не на семьдесят процентов, как ты утверждаешь, — возразила я, и мы отправились дальше. — Знаешь, думаю, статистика не всегда права.

— А я уверена, что права! — стояла на своем Эмбер, выпячивая губы и качая головой. — Посмотри на всех моих подруг, которые дружили с мозгами. Стоило им только забеременеть, как они в ту же минуту подписались на «Хелло!».

И она опять принялась за Доминика, обозвала его «грязной свиньей» и предположила, что, если бы не он, Чарли и в голову не пришло бросить ее. Мне не понравился такой ход мыслей, но, естественно, я промолчала. Никогда с ней не спорю. Вообще-то, я никогда ни с кем не спорю. Наверное, пора научиться. И тут она пообещала, что выведет Доминика в следующей книге. Я взмолилась:

— Нет, прошу тебя, Эмбер, только не это!

— Не нервничай, — хитро улыбнулась она, когда мы рванули к дому. — Я сделаю это тонко.

Тонко? Да у Эмбер тонкости, как у морского пехотинца.

— Не бойся, Минти! Никто и не поймет, о ком речь, — продолжала она успокаивающим тоном. — Назову его Доминик Лейн. Напишу, что ему тридцать пять лет, что он светловолосый страховой агент из Клапама. Никто не сообразит, что это он! — И она разразилась смехом маньяка, в очередной раз, проскочив на красный свет.

С нее станется. Эмбер никогда не дает себе труда скрывать, кого описывает в своих книгах, и это ужасно. Даже не знаю, как ей до сих пор все сходило с рук. К примеру, я фигурировала в ее романе «Счастливый случай» под именем Минди — разочарованная радиорепортерша, которая мечтает выбиться в ведущие. Мало того, что у Минди были длинные, кудрявые, темные волосы. Эмбер еще указала мой точный адрес на Примроуз-Хилл. Мама была следующей. Роман «Убежище», сага о жизни западного Лондона, не оставлял сомнений, кто его главное действующее лицо. С таким же успехом Эмбер могла назвать героиню Димпна Мэлоун, и дело с концом. Когда мы с мамой потребовали больше не писать о нас: спасибо, конечно, но не хотим мы ходить в прототипах, — Эмбер затянула свою обычную песню. Она, мол, создает «композицию», и никто в жизни не догадается, кто ее «композиты». Мы много раз слышали эту удобную, эгоистичную отговорку.

— Знаешь, дорогая, есть такая вещь, как воображение, — осторожно попыталась вразумить сестрицу моя мама. — Почему бы тебе не придумывать своих персонажей?

Эмбер взглянула на нее странно и не совсем дружелюбно. Я уставилась в пол.

— Тетя Димпна, — сурово произнесла она. — Я писательница. И моя работа — «быть зеркалом мирозданию», как когда-то выразился принц Датский.

— Понимаю, но он говорил о метафорическом зеркале, дорогая, — безо всякой злобы заметила мама.

Эмбер достала с полки одну из своих книг и раскрыла на второй странице.

— «Этот роман, — прочла она вслух, — целиком и полностью вымысел. Любое сходство с реальными людьми (живыми или покойными), местами и событиями — чистая случайность». Чистая случайность! — повторила она с нажимом.