Мученик

Внезапно Крэкса захлестнула волна чудовищной боли. Голова, казалось, вот-вот взорвется. Он судорожно попытался вдохнуть. Со всеми, кто находился рядом, творилось то же самое. Филд заверещал, а потом закричал своим сторонникам, чтобы послушались его приказа, прекратили насилие и сложили оружие. Поначалу плохо соображавшие от боли люди ничего не поняли, но постепенно пришли в себя и застыли, словно остолбенев. Крэкс зарычал и поднял руку, давая охранникам команду не стрелять.

Господи, как же у него трещала голова!

– Ради блага Обелиска мы должны сдаться, – обратился к коллегам Филд, кривясь от боли в ноге. – Опустите оружие, братья. Прекратите сопротивление.

С изумлением Крэкс наблюдал, как все беспрекословно подчинились Филду.

«Вот еще одно доказательство тому, – удовлетворенно подумал он, – что религия – опиум для народа».

В последующие двадцать минут охранники препровождали арестованных бунтовщиков в карцер, а подоспевшие медики оказывали помощь раненым. Четверо были убиты: два охранника и двое ученых. Крэкс приказал отнести тела в морг.

Крэкс улыбался. Такого веселья он не испытывал со времен военных действий на Луне. День выдался прямо-таки радостный. Еще бы голова не болела, и можно было бы сказать, что жизнь прекрасна.

49

– Снова началось, – сказал Олтмэн. – Импульс. Я уверен.

Он сжимал голову руками. Ада, очевидно, тоже страдала, но не так сильно. Она лишь рассеянно потирала лоб.

– Уверен?

– Да.

– Значит, я ее снова увижу? Мама придет?

Олтмэн отвернулся с разочарованным видом. Они с Адой находились на материке, в исследовательском центре, который, как они выяснили сразу же по прибытии, превратился в нечто наподобие лагеря для интернированных. Лаборатории опустели, в них остался лишь минимум необходимого оборудования. Из центра был только один выход на волю, и его днем и ночью, сменяя друг друга, охраняли те трое, что в свое время доставили Олтмэна на свидание с Маркоффом. Казалось, с тех пор прошли уже годы. Имена всех троих начинались с буквы «Т». Терри был тщедушного телосложения и очкарик, но постоянно таскал с собой крупнокалиберную пушку. Тим и Том, оба здоровые как лоси, были братьями и, вероятно, близнецами.

В первый же день Олтмэн предпринял попытку выйти за пределы центра, но его остановили. Он попробовал объяснить:

– Я только хотел…

– Никого не впускать, никого не выпускать, – прервал его очкастый Терри. – До тех пор, пока босс не отдаст другой приказ.

Когда он попробовал выйти в другой раз, дежуривший у дверей то ли Тим, то ли Том не стал ему ничего говорить, а просто втолкнул обратно. Когда же Олтмэн начал качать права, он незамедлительно получил кулаком в живот.

– Вали отсюда, – лаконично приказал то ли Тим, то ли Том.

Всего в центре было заперто человек двадцать, в том числе почти все ученые, работавшие прежде в Чиксулубе, за исключением Филда и почему-то Шоуолтера. Пытались продолжать исследования, которыми занимались на плавучей базе, но в отсутствие надлежащего оборудования это было невозможно. Поэтому они довольствовались тем, что сравнивали свои наработки и делились полученной информацией.

Многие, как и Ада, стали адептами нового учения. Большинство относилось к пастве Филда, и они с уважением поглядывали на Олтмэна, признав в нем пророка поневоле.

– Я избран Обелиском, – доверительно поведал ему ихтиолог по фамилии Агасси. – Не знаю почему, но это факт.

– Почему вы мне об этом рассказываете?

– Я знаю: вы говорите с ним. Спросите его обо мне.

И другие также подходили к Олтмэну в надежде получить благословение или знак свыше. Поначалу он пытался отговариваться, что это невозможно, что никакой он не пророк, но убедить глубоко веривших людей было практически невозможно. В итоге Олтмэн пришел к выводу: лучше с таинственным видом наплести им какую-нибудь ерунду или наскоро благословить, и тогда его скорее оставят в покое.

После разговора с Агасси стало ясно: этими людьми будет очень легко управлять. Так, он может сказать Агасси, что Обелиск поручил ему особую миссию и она заключается в повиновении Олтмэну. В центре находилось достаточно адептов, чтобы попробовать, играя на вере, выбраться с их помощью на волю. Однако Олтмэну тяжело было решиться на такой шаг. Если они сейчас предпримут попытку освободиться, возможно, и удастся одолеть стоящего на часах у дверей одного из трех «Т», но прежде он может ранить или убить нескольких человек. Меньше всего Олтмэн хотел, чтобы на его совести оказались новые жертвы.

Скуд, хотя оборудования и материалов катастрофически не хватало, все же сумел, используя, в частности, позаимствованные из охранной сигнализации провода, собрать простенькую аппаратуру, которая могла, пусть и с высокой погрешностью, измерить мощность импульса. Замеры подтвердили: действительно, сигнал вновь стал четким и мощность его возрастала.

– Сказать точно, насколько он усилился, я не могу, – извиняющимся тоном пояснил Скуд. – Аппаратура слабовата.

– Хорошо, – сказал Олтмэн, – но даже с учетом этого вы можете утверждать, что он усилился?

– С этой аппаратурой ручаться не могу, – продолжал упорствовать Скуд.