Мученик (ЛП)

Он открыл глаза и увидел месиво на полу, а за тем проблевался. В нём едва различались очертания человека, конечности искривлены и повёрнуты в неправильных направлениях, голова расколота сверху. Это было гораздо ужаснее, чем когда его брат взорвался. Он отвернулся. Он сделал это? Как? Данте был квалифицированным и опытным бойцом, гораздо более сильным, чем он — когда Данте схватил его плечо, он был парализован болью. Нет, он не мог сделать этого, он не мог выйти сухим из воды после такого.

Но если не он, то кто?

И где был его брат? Было ли это на самом деле, или же это было то, во что онихотели заставить его поверить?

— Шэйн? — сказал он.

Его комлинк вдруг затрещал. Голос Таннера, если только кто-то не притворялся Таннером.

— …жен мне. Пожа… …веть. Хэннэс —…

Он пошёл к экрану, который теперь был забрызган кровью.

— Таннер? — сказал он.

— Я потерял Шейна.

…аа. — сказал Таннер.

Хеннесси видел его лицо на сканере всего лишь минуту, оно было мрачным; затем поражение пересекло лицо Таннера и его заглушили помехи.

Хеннесси отвернулся от панели управления, чтобы увидеть, прямо за собой, своего брата.

— Шейн, — сказал он и улыбнулся. — Ты в порядке после всего этого.

Конечно, Джим,сказал он.  Ты же не думаешь, что такая мелочь может причинить мне боль?

Это должно быть какой-то трюк,Хеннесси сказал себе.

Его брат прислонился к контрольной панели и уставился на него.  Мне нужно серьёзно поговорить с тобой, Джим, сказал он.

— В чём дело, Шейн? — спросил он. — Ты знаешь ты может говорить со мной о чём угодно.

Его мёртвый брат смотрел прямо на него, его лицо было такое же вдумчивое, каким часто было прежде, когда они были моложе.

Ты поступил правильно, брат, ты остановил его, сказал Шейн. Но это очень опасное время, ты слишком близко. Слишком близко, чтобы ясно слышать. Шепот, он может забрать тебя. Ты не должен его слушать, Джим. Вырвись, отгороди свои мысли. Или тебя может не стать. Скажи другим то же самое.

— Но… Я не… — Хеннеси заикался, пытаясь подобрать слова. — Буду честен, Шейн. Я не уверен, что понимаю о чём именно ты говоришь.

Позволь им узнать, сказал Шейн. Обелиск в прошлом, и прошлое должно оставаться нетронутым, если мы хотим остаться собой. Ты уже пробудил его. Он завёт тебя даже сейчас. Но ты не должен подчинятся. Ты не должен слушать. Скажи им это.

— Кому я должен сказать? — спросил Хеннесси.

Всем, сказал Шейн. Скажи всем.

— Но почему ты не скажешь им, Шейн? — спросил он. — Ты знаешь об этом гораздо больше меня!

Но Шейн только покачал головой.  Это уже началось, сказал он. Он протянул свой большой палец и прикоснулся ко лбу Хеннесси. Его прикосновение жгло как лёд. И затем Хеннесси смотрел, как его брат медленно увял и исчез.

21

Он чувствовал себя опустошённым и очень одиноким. Он подошёл к обзорному иллюминатору, скользя по останкам на полу по пути.  Кто-то должен убрать это, подумал он. Вся кабина источала запах крови. Возможно Шейн здесь, думал он, как и был прежде, но всё что, он мог видеть были тёмная вода, пронизанная светом, и край Обелиска. Да, теперь он определённо светился, его свет слегка пульсировал.

Он уставился на него.

Он пытался сказать ему что-то. Что Шейн сказал? Что он должен быть оставлен нетронутым, что им не нужно понимать его. Но почему тогда он чувствовал, что он хотел понять его, что он хотел узнать у него что-то? Может Шейн ошибся?

Он смотрел и смотрел. На мгновение он почувствовал, что снова может слышать голос, может голос Шейна, но затем он становился всё мягче и мягче и исчез. И потом внезапно сияние стало ярче, и это было, как будто его голова была открыта и заполнена светом. Он обернулся, его взгляд бросался вперед и назад. Ему нужно было получить все это. Ему нужно было записать зафиксировать всё, что он ему говорил. Он мог напечатать всё в компьютер, но этого не было достаточно, мог произойти отказ питания, и всё могло быть потеряно. Нет, ему нужно было записать это, но у него не было ни ручки, ни карандаша, ни бумаги. Он не использовал физической бумаги с тех пор, как был ребёнком. Все делалось на компьютере.

На пути назад к нему, он снова поскользнулся, частично упал, пачкая колено и руку в крови. Он смотрел на свою руку, с которой капала кровь, на её кровавую двойную надпись прямо на своём бедре и понял, что делать.