Мученик

Шекспир коснулся плеча монаха. Птолемей даже не вздрогнул.

— Мы оставим вам денег, — сказал Шекспир, — но вы должны рассказать нам, что случилось с вашим печатным прессом.

— За деньги спасибо, сэр, вы так добры. А что касается пресса, то его забрал господин Ричард Топклифф. Сказал, что он ему пригодится. Я слышал его смех, когда он увозил пресс на моей тележке.

Глава 43

Джон Шекспир и Болтфут Купер ехали в полном молчании. Они миновали огромный Виндзорский замок и были уже неподалеку от Лондона. Деревни, которые снабжали город овощами, домашним скотом, древесиной и изделиями из железа становились все многочисленней и богаче. Шекспиру казалось, что Лондон был центром огромного колеса и что ведущие в город дороги с большим количеством деревушек и городков были его спицами. Едва вы поворачивали за угол, как натыкались на очередной церковный шпиль на фоне неба.

Поля тоже стали другими: более ухоженные и лучше огороженные, чем те, которые он видел по дороге на запад. Они ехали через Суррей, и Шекспир забрал свою серую кобылу, которая охромела по пути в Плимут; она была здорова и бодра, и он заплатил крестьянину, который заботился о ней, полкроны за его труды. Это было справедливо по сравнению с обещанным шестипенсовиком.

Молчание Шекспира и Болтфута выдавало их мысли. Они оба знали, о чем думают. Шекспир первым нарушил тишину.

— Это может означать только одно, Болтфут, — наконец произнес он.

Болтфут кивнул.

— Это значит, что Топклифф сам напечатал тот трактат, обнаруженный на Хог-лейн. Но зачем ему это?

— В оправдание, господин Шекспир. Чтобы выставить католиков предателями.

— Неужели он зашел так далеко? — Однако Шекспир знал ответ: Топклифф готов на все, чтобы выполнить свою миссию и уничтожить всех католических священников и приверженцев старой веры. Человек, который установил у себя дома дыбу и устроил пыточную, способен напечатать такой трактат, чтобы оправдать другие аресты. — Да, — продолжал Шекспир, — он на это способен. Трактат оказался плохим подобием «Государства Лестера». Он был бессмысленным и имел лишь одно предназначение — ввести в заблуждение.

Некоторое время они ехали молча. Затем Шекспир снова обратился к Болтфуту.

— И это приводит нас к следующему несомненному факту…

— Он убил леди Бланш.

Шекспир вздрогнул при этих словах, затем произнес их сам, но тише.

— Топклифф убил леди Бланш Говард.

Болтфут шумно выдохнул, словно корова на ферме.

— Но зачем? — спросил Шекспир. — Зачем убивать Говард, зная, что за этим могут последовать определенные сложности? Она могла быть обращенной католичкой, ведь даже Ее величество была против убийства ее кузины.

— Думаю, он убил ее по ошибке, сэр, а затем попытался замести следы. Должно быть, он пытал ее, чтобы выведать сведения, и она умерла. Мощи и распятие появились позже, как и разрезы на ее шее и животе.

Шекспир покачал головой.

— Это произошло не по ошибке. Он планировал убить ее. Он знал, что не может оставить ее в живых, после того как подверг ее пыткам: если бы он отпустил ее, гнев Говардов уничтожил бы его. Он планировал убить ее и переложить вину на католиков, осквернив ее тело мощами и распятием, чтобы казалось, что это какой-то страшный папистский ритуал. Это соответствует тому, что обнаружил искатель мертвых. Он сказал, что Говард была мертва уже три дня, и убили ее в другом месте: раны, от которых предположительно наступила смерть, почти не кровоточили.

А еще следы на ее запястьях. Они могли появиться от веревки. Он видел такие же следы у Томаса Вуда, после того как Топклифф подвешивал его к крюку на стене. Но какие сведения Топклифф пытался добыть у леди Бланш?

Ответ был прост: те же, что и у Томаса Вуда, — где находится Роберт Саутвелл. Должно быть, он знал о некой связи между ней и иезуитскими священниками; возможно, слуга дома Говарда Эффингемского передал ему эти сведения, или среди католиков был предатель. Топклифф становился одержимым в поисках иезуитского священника. Он хотел найти Саутвелла, и ему было плевать, кого придется ради этого искалечить или убить. Шекспир пришпорил коня. Слишком долго он находился в разлуке с Кэтрин.

Под покровом темноты за полчаса до рассвета Топклифф, Янг, Ньюуолл и вооруженный отряд из десяти самых жестоких персевантов пришли к дому Шекспира на Ситинг-лейн.

Они привязали лошадей на соседней улице, а затем неслышно подошли к старинному дому, чтобы ничто не разбудило и не встревожило проживавшего по соседству Уолсингема. Никакого шума. Все должно быть исполнено точно и тихо, так, чтобы, когда на рассвете или чуть позже господин секретарь проснется, он даже не заподозрил, что по соседству что-то произошло.

Они должны были стремительно ворваться в дом. Распахнуть дверь одним ударом стенобитного орудия, затем войти в дом тихо, без криков, каждый боец отряда должен занять по комнате, чтобы ни один жилец не смог сбежать. Топклифф осмотрелся. Улица была пуста.

— Дик, а где твой караульный? Кто следит за домом? — произнес он грозным шепотом.

Янг поглядел вокруг.

— Этот ленивый дурак, должно быть, ушел домой. Ох и достанется ему от меня.