Мученики мелкого кредита

— Очень просто — как! Вы когда вносили деньги-то?

— Весной, поди, до святой!

— А нужно вносить до нового года; если бы вы внесли до нового года, деньги ваши значились бы в отчете, и на них была бы прибыль, а теперь ваша прибыль придет только в будущем году, потому что и деньги будут числиться с нового года.

— Стало быть, сразу за два года отдадите?

— Нет, только за один; за будущий год…

— Ну, а много ль ее набежит-то?

— Да на четыре рубля — копеек шестьдесят.

— Так! — говорят оба Власа, уже заплатившие по 2 р. 16 к.

Можно с уверенностью сказать, что впечатление этого ответа было столь сильно, что Влас, именно благодаря ему, явившись в банк 26 мая, днем раньше срока, внес 18 р. и ушел, не взяв ничего. Он, очевидно, уже начал крепиться и сомневаться. Но настала рабочая пора, трудное время, когда деньги нужны до зарезу и когда их нельзя ничем заработать, потому что нельзя отвлекаться от земледельческого труда, и Влас опять взял (30 июня!) 18 р. и процентов заплатил 1 р. 8 к. Отсрочился почти до нового года. Осенью у него было множество расходов: он женил сына и извелся и деньгами и хлебом начисто. Не то что процентов платить, а где бы достать на свою нужду, — самому деньги нужны дозарезу. 28 декабря снисходительный член правления опять посоветовал ему внести еще 2 р. и вновь взять 3 р. на расплату, и Влас уходит с долгом в 21 р., но с 6 рублями пая, на которые он уже наверное через год получит 90 к. прибыли.

Срок его платежа 28 июня (1876 г.) — опять трудная рабочая пора!.. Не добившись денег в банке после женитьбы сына, он закабалился; своя работа оставлена для чужой, человек измаялся, и вот у Власа является новый заем в 37 р. 50 к., — причем значится, что паю он внес сразу 25 р. Может показаться, что Влас вдруг разбогател, пошел в гору, занимая такие куши. Увы! Это ему присоветовали. Очень может быть, что он принес 25 р., занятые у Сидора Петровича под процент, с тем чтобы взять в полтора раза больше, то есть 12 р. 50 к. лишних. Но как бы это ни случилось, занял ли он или банк, по беззаконной снисходительности, записал за ним эти 25 р., вычтя их из 37 р., — дела Власа, очевидно, были плохи, так как из этих 12 р. 50 коп. он заплатил проценты за старые 21 р., да за новые 37 р. 50 к., всего за 58 р. 50 к. — 5 р. 27 к. (на 9 м.). Уехал он из банка с громадным долгом, почти в 60 р., и с 6-ю рублями в руках.

Уехал и пропал… Не являлся он и 28 декабря 1876 года, не являлся он и 28 декабря 1877 года… Пропал!

Более полутора года человек этот мучился и терзался, опасаясь продажи имущества, о которой до него доходили слухи, передаваемые односельчанами от членов правления, просивших Власа не доводить дела до худого, а поступить по-хорошему.

— Продавай! Что ж! — говорил он, не зная, что придумать.

Наконец до него дошли слухи о том, что в 1878 году будет происходить раздача прибыли за все года и что Власовы деньги не пропали, а всё оборачивались. Снисходительное правление все поджидало его, не хотело обидеть. 12 февраля 1878 г. Влас объявился и представился. Быть может, Влас имел даже в виду, при помощи прибыли, совсем расплатиться с банком, а быть может, у него скопилось рублей двадцать, и, зная на опыте (Влас хорошо помнил, сколько именно ему перешло денег на руки), что должен он не более двадцати, он и сообразил, что лучше всего ему будет разделаться с банкой: "пущай, мол, берут и прибыль и все, только, мол, меня-то выпустите подобру, поздорову".

Явился он в банк смущенный и робкий.

Рассмотрев его книжку, заведующий счетною частию, должно быть, произнес:

— Э-э-э! Братец ты мой! Да ведь ты больше чем год просрочил!

— Да уж видно, что близу этого числа.

— Что ж ты, привез проценты?

— Н-нет, уж так хотелось бы, господин, уж начисто разделаться…

— Начисто?

— Да уж… будет! Оченно далеко ездить (деликатная причина, выставляемая всеми не желающими обидеть банковских деятелей).

— Можно и совсем. Много ль ты привез денег?

— Да две тридцатки (две десятирублевых).

— Этого мало… Должен ты пятьдесят восемь рублей пятьдесят копеек. Так?

— Да уж, стало быть, так…

— Паю у тебя тридцать один рубль. Так?

— Знаю… надо быть…

— Остается за тобой двадцать семь рублей пятьдесят копеек, да девять рублей десять копеек процентов и пени по сие число — всего тридцать шесть рублей шестьдесят копеек.

— А паю-то?

— Да я уж его вычел…

— Ну, а сказывали, прибыли, мол, тут набежало?

— Прибыли действительно тебе приходится восемь рублей, а за тобой все-таки двадцать восемь рублей шестьдесят копеек, все-таки двадцати рублей мало…

Долго длится обоюдное молчание.

— Ну что же… как?..

— Да уж и не знаю, признаться, как и быть…

— Ты вот что, — мудро советует одно из тех "славных деревенских лиц", которые, будучи членами товарищества, не берут взаймы и не поручаются, а получают только барыши и очень "прикрасно" знают, что барыши эти образуются именно из этих безумных процентных взносов, каковые взносы ими и поощряются. И каким степенным, мягким, простецким, даже успокаивающим голосом дает мудрый совет такое "славное лицо":