Мучимые ересями

Никто из оставшихся часовых даже не заметил нападавших. Двое из них повернулись в сторону ослепительной дульной вспышки из ружья первого гвардейца, когда их собственные противники обрушились на них; остальные шестеро были уже слишком заняты смертью, чтобы заметить даже этот единственный выстрел.

С бивака раздались крики тревоги, и кто-то начал выкрикивать резко звучащие приказы, в то время как оруженосцы выскакивали из своих палаток, роняли столовые приборы, вскакивали на ноги и хватались за оружие. Солдаты Имперской Гвардии отреагировали быстро, почти мгновенно, с дисциплиной непрестанных тренировок и добытого нелёгким трудом опыта. Однако, несмотря на всю быстроту, с которой они среагировали, они были слишком медлительны. Они всё ещё в спешном порядке пытались восстановить душевное равновесие, преодолевая ошеломляющий шок от полной неожиданности, когда их лагерь наводнило вдвое больше вооружённых, дисциплинированных нападавших.

Лишь горстка свободных от дежурства гвардейцев была в доспехах, и все они были разбросаны по биваку, где занимались рутинными домашними делами — обихаживали своё снаряжение, заканчивали ужинать и готовились немного отдохнуть, прежде чем настанет их очередь заступать на дежурство. Храмовые Лоялисты же были сосредоточены, двигаясь целеустремлёнными группами, и они пронеслись по лагерю подобно урагану.

Люди выкрикивали проклятия, рычали, и вопили, когда оружие попадало в цель, и те из гвардейцев, кто сумел схватить своё собственное оружие, отчаянно сопротивлялись. Люди кричали, когда сталь впивалась глубоко в тела, или когда приклады винтовок гвардейцев, не успевших зарядить их, дробили плоть и кости. Ночь была наполнена ужасными звуками людей, убивающих друг друга, а затем, так же внезапно, как и началось, всё закончилось.

Луг был усеян телами, большинство из которых были в форменных цветах Черисийской империи. Тридцать пять телохранителей Шарлиен были жестоко уничтожены ценой четырёх убитых и шести раненых Храмовых Лоялистов.

* * *

— Лангхорн!

Лицо сержанта Сихемпера побелело от внезапных бурных звуков резни за стеной конвента. Несмотря на то, что его беспокоило опоздание капитана Гейрата, он ожидал подобной атаки не больше, чем кто-либо другой. Но Эдвирд Сихемпер не просто так столько лет был личным оруженосцем своего монарха.

— Сюда! — услышал он собственный кричащий голос. — Сюда!

Другие голоса прокричали в ответ… но не так много, как он должен был бы услышать.

* * *

Другие группы нападавших подобрались к дежурящим часовым так близко, как смогли, но они не осмеливались подходить слишком близко, пока бивак не был атакован. Они ждали, натягивая поводок дисциплины и своих приказов, пока резкий звук единственного ружейного выстрела не бросил их на гвардейцев, которых они оказались способны обнаружить.

Полдюжины арбалетных тетив щёлкнули, но на этот раз темнота была другом гвардейцев, и, несмотря на небольшое расстояние, большинство болтов не попали в цель. Не все из них промахнулись, но часовые, в отличие от своих товарищей по лагерю, ожидали, что любое нападение на императрицу начнётся с попытки нейтрализовать их. Вот почему они так тщательно выбирали свои позиции.

Несмотря на рвение, с которым Храмовые Лоялисты наблюдали за конвентом с момента прибытия Шарлиен, они не смогли обнаружить все сторожевые посты снаружи стены. Движущихся часовых было относительно легко заметить, когда они расхаживали взад-вперёд, но заметить остальных было совсем другим делом. В сложившихся обстоятельствах, у нападавших не было иного выбора, кроме как полагаться на своё численное превосходство и на то, что они примерно знали, где должны быть размещены охранники, даже если не знали их точного местоположения. И, в отличие от часовых, они знали о готовящемся нападении. Когда ружейный выстрел расколол ночь, они были наготове, и ночь за пределами Святой Агты расплескалась маленькими, уродливыми узлами насилия, когда они попытались ворваться в ворота.

Они потерпели неудачу.

Даже застигнутые врасплох, мужчины, которым было поручено защищать Императрицу Шарлиен, ударили в ответ изо всех сил. Хотя Имперская Гвардия приняла ружьё в качестве основного оружия, служащие в ней люди знали, что лучше не выдавать свои позиции огнём. Вместо этого они продемонстрировали своим врагам, насколько смертоносным может быть штык. Гвардия была вооружена тем же оружием, что и разведчики-снайперы Морской Пехоты, с теми же четырнадцатидюймовыми штыками, и они безжалостно использовали преимущество досягаемости своего оружия.

Храмовые Лоялисты закричали, когда гвардейцы внезапно появились перед ними или позади них, и они внезапно оказались пронзёнными острыми лезвиями из закалённой стали. В отличие от застигнутых врасплох гвардейцев в лагерной стоянке, часовые сформировали слаженные команды, действовавшие с плавностью долгой и хорошей подготовки, и первоначальная атака на главные ворота и на самые маленькие ворота в западной стене провалилась.