Мучная война

— Не смотрите на меня такими удивленными глазами. Я прекрасно отношусь к Сансону и ценю его дружбу. Поэтому мне не хотелось лишний раз подчеркивать поверхностный характер его познаний; не приведя ни к чему, это бы лишь вызвало у него раздражение. У него есть все качества, необходимые практику, но его познания в медицине ограниченны. У меня перед ним преимущество в двадцать лет хождения по морям и океанам обоих полушарий в качестве корабельного врача, и мне есть чем подкрепить свое мнение.

— Так вот, господа, — внушительным тоном продолжил Семакгюс, — ранка на руке сначала не привлекла моего внимания, я вспомнил о ней только после вскрытия, так как при виде внутренностей мне показалось, что однажды я уже встречался с подобными симптомами.

— Ваши слова полны загадок. Какое они имеет отношение к господину Мурю?

— Пока не знаю; однако уверен, что изменение состояния внутренних органов указывает на отравление очень сильным ядом. Вспомним о странной царапине. Я не хотел опровергать Сансона в вашем присутствии, но эта некрозирующая ранка не оставляет меня в покое.

— И о чем, же, по-вашему, идет речь?

— Пока ум мой блуждает в потемках.

— Ваше замечание о царапине на ладони заинтриговало меня, — произнес Бурдо. — Неужели вы полагаете, что яд в организм Мурю ввели через руку?

— Возможны еще более неожиданные способы. Во времена Борджиа во Флоренции существовали перчатки со скрытыми шипами; уколов палец, они вводили в него яд. Мне кажется, что сейчас мы имеем дело с чем-то подобным.

— У меня даже мороз по коже, — поежился Бурдо.

— А можно ли определить яд? — спросил Николя.

— И полностью ли вы в этом уверены?

— Готов отдать палачу руку на отсечение. Странный цвет крови в совокупности с другими феноменами внутреннего разложения красноречиво свидетельствуют именно об отравлении; у меня больше нет сомнений.

— А как это можно доказать?

— Надо найти убийцу и посмотреть, чем он воспользовался.

— Иными словами, — проговорил Бурдо, — надо схватить змею за хвост! Однако будет весьма затруднительно убедить в этом судью по уголовным делам. Господин Тестар дю Ли артачится из-за любого пустяка, а уж про яд Борджиа и говорить нечего!

Бросив на инспектора странный взор, Семакгюс что-то пробормотал, но быстро закусил губу.

— Давайте сохраним наше открытие в секрете. Рассмотрим отравление неизвестным ядом как исходную гипотезу. Господин Тестар дю Ли не станет расспрашивать подробности. Что касается нашего друга Сансона, то по дороге на улицу Пуассоньер я шепну ему, что кое-какие мелкие детали окончательно убедили нас в том, что это убийство.

Все согласились с Николя, однако Семакгюс продолжал еще о чем-то размышлять. Выходя из мертвецкой, Николя спросил Бурдо:

— Все говорят, что супруги Мурю не ладили между собой. Жену булочника недолюбливали; подмастерья осуждают ее за надменность. Муж, как я слышал, вел себя безжалостно по отношению к беднякам, с должников драл три шкуры, а когда речь заходила о прибыли, озверевал окончательно. Соседи считали его рогоносцем. Предполагают, что булочница водила шуры-муры с учеником, смазливым прощелыгой, сорившим деньгами во всех злачных местах Парижа.

— А что наши двое подмастерьев?

— О них отзываются по-разному, одни их защищают, другие поносят. Они всегда вместе, вот люди и судачат об их нравах. Тем более что старший всегда оберегает младшего. В общем, они рискуют попасть на костер; везде есть охотники нацарапать донос.

— Среди посетителей садов Тюильри немало тех, кто предпочитает греческую любовь, — возмущенно начал Семакгюс, — но я не уверен, что ко всем Ленуар относится столь неблагосклонно. Впрочем, обвинить несчастных детей, попавших в жернова большого города, гораздо проще, ибо если с нуждой они еще кое-как борются, то правосудию явно противостоять не смогут. Таких легко отправить на костер. В 1720-е годы одного подмастерья, действительно, сожгли.

— …из-за пристрастий, которые с милой улыбкой терпят при дворе, где бардашей можно встретить в каждом коридоре! — возмущенно подхватил Бурдо. — Увы, к несчастью, репутация обоих учеников булочника, действительно, вызывает подозрения. Возможно даже, хозяин грозился вышвырнуть их на улицу…

— Третий ученик насмехался над ними. Кстати, какого черта он не объявляется? Где его искать?

— Ума не приложу. Я оповестил всех наших осведомителей. Что касается записки, найденной у Мурю, то, как заверил меня Рабуин, речь идет о Гурдан, по прозвищу Графиня. Это своего рода суперинтендантша удовольствий, недавно она приобрела новый дом на улице Де-Пон-Сен-Совер.

— В ее прежнем заведении на улице Сент-Анн, — игривым тоном подхватил Семакгюс, — вы могли вкусить самых изысканных наслаждений. К сожалению, надо признать, иногда ее клиенты получали пинки Венеры.

— Не стоит ворошить неприятные воспоминания, — насмешливо произнес Николя.

— О чем вы говорите, сударь. У меня дома есть все, чего только можно пожелать, и хотя моя нынешняя кухня без перца, зато с огоньком, следовательно, я чувствую себя прекрасно.