Мудрая кровь

— Слушайте меня, люди, — сказала она. — Бог разгневался, ибо в этом мире человек никогда не доволен тем, что имеет. Человек восхотел всего того, что есть у Бога. Он не знал, что есть у Бога, но хотел этого, и большего, чем это. Он хотел дыхания Божьего, он хотел слова Божьего, и Господь сказал: «Я воплощу слово Свое в Иисусе, Я дам им слово Свое, и да будет оно им — царь; Я отдам им дыхание Свое, и будет оно — как их собственное». Слушайте, люди, — сказала она и раскинула руки. — Бог сказал миру, что пошлет ему царя, и мир ждал. Люди думали, золотое руно будет служить Ему постелью, а пояс Его будет соткан из золота, серебра и павлиньих перьев, из тысячи солнц, что сияют в павлиньем хвосте. Они думали, что матерь Его прискачет на белом звере о четырех рогах, и закутана будет она в закат, словно в плащ, который шлейфом будет стлаться за ней по земле, и мир сможет порвать этот плащ на куски, по кусочку на всякий вечер.

Рейберу она казалась похожей на тех птиц, которым выкалывают глаза, чтобы они слаще пели. Ее голос звенел, как хрустальный колокольчик. Его охватила жалость ко всем детям, по отношению к которым люди творят несправедливость, — к самому себе в детстве, к Таруотеру, которого одурачил старик, к этой девочке, которую дурачат родители, к Пресвитеру, одураченному самой жизнью.

— И люди спросили: «Сколько же нам ждать, Господи?» И Господь сказал им: «Приидет слово Мое, приидет слово Мое из дома Давидова, из дома царей…»

Она замолчала и отвернулась от ослепительного света. Ее темные глаза заскользили по присутствующим и наконец остановились на торчащей в окне голове Рейбера. На мгновение она задержала на нем взгляд. Его словно током ударило. Он был уверен, что девочка заглянула в самое его сердце и увидела там жалость. Он почувствовал, что между ними установилась какая-то таинственная связь.

— «Приидет слово Мое, — сказала она, опять повернувшись к свету. — Приидет слово Мое из дома Давидова».

Теперь она запричитала, как на панихиде:

— Иисус рожден был в холодном хлеву, и дыхание вола согрело его. «Кто это? — спросили люди. — Кто сей посиневший от холода младенец, кто эта женщина, скромная, как земля зимой? Этот посиневший младенец и есть слово Божие? Эта скромная женщина и есть воля Его?» Слушайте, люди! — кричала она. — Мир сердцем чувствовал то, что чувствуете сердцем вы, что чувствую сердцем я. Люди сказали: «Любовь обжигает, как ледяной ветер, и воля Божья скромна, как зима. Где же тепло воли Господней? Где лето? Где щедрость и изобилие Его?» Им пришлось бежать в Египет, — сказала она тихо и снова обернулась.

Теперь ее глаза обратились прямо к Рейберу, и он понял, что это не случайность. Под ее взглядом он почувствовал себя как в ловушке, и ему показалось, что сейчас она вынесет ему приговор.

— И я знаю, и вы тоже знаете, — сказала она, опять отвернувшись, — на что надеялись люди. Люди надеялись, что старый царь Ирод умертвит одного-единственного младенца. Люди надеялись, что другим младенцам Ирод не причинит вреда. Но они ошиблись. Ирод избил всех младенцев, и только один младенец избег злой участи. Иисус вырос и воскресил мертвых.

Рейберу показалось, что у него выросли крылья. «Но Он не спас их! — чуть не закричал он. — Не спас невинных детей! Не спас тебя, меня, когда я был маленьким, не спас Пресвитера, не спас Фрэнка!» И он увидел, как летит над землей, словно ангел-мститель, и собирает детей, которых погубил не Ирод, а Господь.

— Иисус вырос и воскресил мертвых, — кричала девочка, — а мир воскликнул: «Оставь мертвых в покое! Пусть лежат они там, где место им! Что нам делать с живыми, которые воскресли из мертвых?» О люди! — взывала она. — Они распяли Его на кресте, они пронзили тело Его, а потом сказали: «Теперь мы сможем отдохнуть, теперь наступит покой!» Но едва успели они это произнести, как возжелали, чтобы Он снова явился к ним. Глаза людские отворились и увидели они Славу Господню, которую сами же и погубили… Внимай же, мир! — воскликнула она и раскинула руки так, что плащ взметнулся у нее за спиной. — Иисус придет снова! Горы, как верные псы, лягут к Его ногам, и звезды опустятся к Нему на плечи, а солнце, как послушный ягненок, прильнет к Его груди, лишь только позовет Он. Узнаете ли вы тогда Господа нашего Иисуса? Горы узнают Его и склонятся перед Ним, звезды осветят Его путь, и солнце упадет к Его ногам. А вы? Узнаете ли вы Господа нашего Иисуса?

Рейбер уже видел, как скрывается с этой девочкой от мира в уединенном саду, где он смог бы научить ее правде, где он собрал бы всех детей мира, которых использовали в корыстных целях, и солнечный свет рассеял бы мрак неведения, в котором их держали прежде.

— Если вы не признаете Его сейчас, вы не сможете узнать Его, когда Он придет. Внимайте мне, люди! Внимайте предупреждению моему! Мои уста глаголят Святое Слово Его!.. Мои уста глаголят Святое Слово Его! — воскликнула она и снова посмотрела на лицо Рейбера в окне. На этот раз взгляд у нее был мрачен и сосредоточен. Рейбер полностью отвлек ее внимание от прихожан.