Мудрость психики. Глубинная психология в век нейронаук

С нимбом покончено

Наконец-то я прекратил растянувшееся на годы паломничество к тому, что я считал индивидуацией. В моем Я есть субличность – назовем ее миссионером, – которая всегда хотела очистить и облагородить меня, такого незрелого. Миссионер во мне неустанно выдвигал передо мной всякие прекрасные цели – индивидуацию, просветление, сострадание, отстраненность от Эго и т. п. В то же время этот миссионер упорно отказывался признать, что я чего-то достиг на этом пути, на том основании, что мои отношения с моими детьми, а также с женщинами по-прежнему имеют весьма невротический характер.

Я все время стараюсь понравиться этой внутренней фигуре, а она постоянно недовольна. Внутренний миссионер не понимает, что индивидуация – это бесконечный процесс, а не состояние чистоты, к которому надо стремиться. Он ратовал за искупление грехов и святость. Я изможденный пилигрим, сметенный духовным ветром, сопровождающим долгое восхождение к вершине индивидуации, которой, может, и нет вовсе, ведь я так и не обнаружил ее в себе или в ком-либо еще.

Мой миссионер был глух даже к предостережениям Юнга о том, что индивидуация никогда не может считаться завершенной, что невозможно полностью освободиться от власти Эго и внутренних демонов. Я попытался угомонить его: «Заткнись! Разве ты не видишь, что индивидуация похожа на любой недостижимый идеал: демократии, справедливости, свободы или благотворительности? Все это благородные идеалы! Они нам необходимы; мы пытаемся следовать им, но никто еще в полной мере их не достиг. Хватит с меня этих проповедей!».

Может быть, в теории Юнга есть что-то такое, что вызывает такую приверженность principium individuationis (принципу индивидуации). Что касается меня, то результат оказался плачевным. Мои «просветления» – это в основном проблески Эго. Ну что ж, мой внутренний святой уходит в отставку, и я объявляю о духовном банкротстве. Конец поиску святости!

Я хочу вернуть свою человечность. Я хочу прославлять Диониса, а не Августина.

Иногда возникает непреодолимый соблазн считать глубинную психологию новой формой духовного аскетизма, искупительного поиска. Язык, которым писали и Фрейд, и Юнг, достаточно выразителен и богат, чтобы создать почву для таких фантазий. Духовная потребность реальна, но не менее реальна и опасность неоправданно превознести ее. Чтобы избежать напыщенности, когда речь идет о духовной сфере, я обнаружила, что полезно отойти от представления об анализе как о духовной дисциплине, и вместо этого представлять его как разговор или переписку с другом. На протяжении поколений друзья ведут беседы о том, как стать более просветленным. В общении с близким человеком особенно приятно то, что можно много смеяться, а Эго может сделать передышку. Мысль о возможности подружиться со своей душой может вдохновить на анализ. Мы с моей душой отправляемся на экскурсию в места, не принадлежащие Эго, расширяем наши горизонты и с юмором относимся к своим недостаткам.