Мудрость Салли

Хайзум начинает беспокоиться. Прохладный бриз оживил его после жаркого и утомительного подъема, а белки и голуби сами себя не погоняют. Но мне не хочется уходить. Здесь спокойно и открывается восхитительный вид. Все кладбище покрылось зарослями бледно-лимонных примул и полянками солнечно-желтых нарциссов. С такой высоты видны могилы почти всех членов моей Семьи С Того Света. Но я полностью на стороне живых и чувствую себя королевой замка. Ветер усиливается, я встаю и распахиваю руки, чтобы прочувствовать его, как моряк на корабле. Засовываю руку в карман мятого льняного пальто и нащупываю мягкий комок. Едва осязаемый. Зажав кулак, я достаю комок из кармана и поднимаю высоко над головой, как мраморный ангел на могиле Лили Филлис Фебы. И отпускаю. Воздух наполняется белоснежными перьями, они танцуют и кружатся на ветру на фоне синего неба. Я наконец прислушалась к совету Салли и выпустила своих ангелов.

Хайзум не выдерживает и спускается с холма без меня. Он выбирает любимый маршрут, через Пьяное Поле. Видимо, это популярное у местных лисиц место ночной охоты, потому что его нос почти не отрывается от земли. Когда я начинаю спускаться сквозь длинную траву, в пальто становится слишком жарко, и я снимаю его. Беспечность и восторженность Хайзума заразительны, и мне не хочется занимать руки, поэтому я повязываю его вокруг талии. Странно, но я чувствую себя словно бокал шампанского. Вскоре то, что начиналось с вполне невинного «прыг-скок», перерастает в польку Анны из фильма «Король и я» – головокружительный галоп в очень пышной юбке. Хайзум замер и смотрит на меня с видом мальчика-подростка, заставшего мать в коротком топе и мини-юбке. Я на мгновение останавливаюсь, звонко целую его в лоб и приглашаю сбежать со мной с холма – эту инициативу он поддерживает куда охотнее, чем танцы. Мы несемся сквозь высокую весеннюю траву, я хохочу, спотыкаюсь и едва держусь на ногах, а Хайзум скачет у меня под ногами и лает от возбуждения.

Разумеется, в конце концов мы кубарем валимся на примулы, почти в самом конце тропы. Я тяжело дышу, вся перепачкана травой и рыдаю от смеха, а Хайзум услужливо вытирает мне слезы огромным шершавым языком, одновременно пытаясь на меня усесться. Отдышавшись, я украдкой оглядываюсь – может, кто-то застал наше веселье и уже звонит в психиатрическую лечебницу. Я замечаю одного работника кладбища – к счастью, на отдалении, – но узнаю его: он видел меня здесь уже много раз и ничуть не удивится.

Мы останавливаемся поздороваться с Лили Филлис, Салли/Фебой и Чарльзом и рассказываем им о предстоящей постановке «Веселой вдовы» и ее звездах. Могила Чарльза и Фебы покрыта ковром фиалок, и я набираю маленький букетик (они точно не будут против), чтобы отнести вечером Епифании. Епифания и Стэнли пригласили всех нас на ужин. Сегодня годовщина смерти Габриэля, и мы будем его вспоминать. Но еще мы будем праздновать нашу жизнь. Рони придет с новым парнем, Иерихоном, – менеджером колл-центра и шаманом по совместительству. Нам не терпится его увидеть. Хелен пророчит, что у него будет хвост и стеклянный глаз, а Эдвард предсказывает, что он за две минуты выпьет мой «Совиньон Блан». Разумеется, Леди Т. надеется, что мы не забудем о манерах и будем вести себя достойно. Боюсь, она может разочароваться.

Мы с Хайзумом идем домой. Под дверью ждет почта, я поднимаю ее и немного удивляюсь, увидев сверху подписанный от руки конверт, но времени нет, и придется отложить его на потом. Не вскрывая, я бросаю его на комод. Хайзум прорывается мимо меня и летит на кухню, стуча когтями. Жадно выпивает половину миски, щедро облив водой и слюной плиточный пол, и оборачивается, чтобы убедиться, что я наступлю в них как можно больше раз, пока буду доставать с полки кружку и включать чайник. Я быстро ставлю фиалки в бокал с водой, забираю чай и иду на второй этаж, помыться и переодеться. Через полчаса за мной приедет Гидеон. Уходя с кухни, я слышу, как Хайзум громко валится на пол с мрачным вздохом. Он понял, что я собираюсь уходить, и ясно выражает неодобрение. Примерно через полчаса раздается дверной звонок, я бегу вниз встречать Гидеона, и на первом этаже ко мне присоединяется Хайзум. Из уголка его рта безвольно свисает одинокий сиреневый цветок. Черт. Он съел фиалки.

63

Элис

Через это святое соборование пусть Господь в Его любви и милосердии одарит тебя Духом Святым. Пусть Господь избавит тебя от греха, сохранит и воскресит тебя.

В голове у Элис воцарилась тишина. Это было самое близкое к покою состояние, что она могла вспомнить. Она не знала, молитвы ли это, наркотики или сочетание того и другого. Отец Питер миропомазал ее маслом и благословил надеждой на Божье прощение. Элис больше не чувствовала костей и плоти, лежащих на кровати. В конце концов, таким облегчением оказалось просто отпустить.

Эпилог