Мудрый король

– А многие ли верят церковникам? Хорошо ли те выполняют свое дело спасения? Кто спасся и попал в рай? И кто оказался в преисподней? Есть очевидцы? Видел ли их кто-нибудь? Никто и никогда. Доводилось ли слышать с небес голоса умерших? Тоже нет. Тогда возникает вопрос: правда ли это? Чему же верить? Ведь так можно наплести что угодно, запугав человека мучениями или пообещав ему блаженство в райских кущах. Кто проверит, так ли, как глаголет монах? Да и откуда ему знать? А задумался ли ты? Кто-нибудь вообще?

– О чем же?

– Для чего все это? Почему человек должен бояться Церкви и выполнять все ее предписания? Для чего ей держать его в страхе? Понятно, для себя, не для Бога. Но есть и еще некто, кому выгодно такое положение дел.

– Любопытно, кто же это?

– Король. Герцог, граф, барон. Господа. Их интересам и служит Церковь, делая из человека бессловесную скотину, превращая его в глупого раба. Но возмущает опять-таки не это. Не Церковь, ибо Богом устроена. Вызывают гнев ее порядки, пороки ее слуг, искажение заветов Христа, поклонение Ветхому Завету, который мы, катары, презираем как изобретение демона. Потому и боремся мы не против Церкви вообще, а за Церковь хорошую, истинную.

– То есть за справедливую и бескорыстную? Но этого не может быть, – она неразрывно связана с господами, с правящими классами.

– Мы – за ее противное Богу учение и уничтожение ее прогнившего организма, этой зловонной язвы.

Гарт усмехнулся:

– Бьянка, ты еретичка вдвойне: восстаешь против Церкви как угнетателя и высказываешь несогласие с ее учением. Два костра – это уж слишком. Тебе трудно будет спастись от них. Избежав одного, ты неминуемо угодишь в другой.

– Я буду спасена и войду в царство небесное, ибо я «совершенная».

– Хотелось бы знать, что это такое.

– «Совершенный» – тот, кто прошел все ступени посвящения. Иные становятся епископами, ибо они священнослужители. Совершенный – соискатель смысла утешения, которое получает простым наложением рук от Старейшины. «Совершенные» исповедуют верующих, раскрывая им полезное действие молитвы «Отче наш»; это была молитва ангелов до их грехопадения. Так мы посвящаем верующих в таинство. Кроме того соискателю предстоит стать вегетарианцем, не лгать, не приносить клятв и не судить. Нам запрещено отрекаться от Церкви катаров даже под угрозой костра…

– Из этого можно понять, – перебил Гарт, – что ты ничем не рисковала, когда стала пленницей.

– Я умерла бы за нашу веру с такой же легкостью, с какой ныряльщик бросается головой в воду, – твердо ответила Бьянка, высоко подняв голову.

– Зачем же тогда ты позвала меня на помощь?

– Нехитрое дело – сгореть на костре. Сотни верующих, желающие стать соискателями, ждут часа заявить о своем намерении. Рука моя, прежде чем сгореть, должна помочь тем, кто уже успел подвергнуться испытанию.

– Почему ты в черной одежде? Это ваш повседневный наряд? – спросил Гарт.

– Она отличает «совершенных» от простых верующих. Помимо этого мы носим черные одеяния, чтобы явить скорбь своей души о пребывании в земном аду.

– Надо думать, ты образованна? Как иначе читала бы ты Новый Завет?

– Я изучила все семь свободных искусств.

– Значит, умеешь читать, писать, считать?

– Этому учат в наших школах. А ты? – Бьянка неожиданно перешла в нападение. – Имеешь семь рыцарских добродетелей? Одна мне известна: ты хорошо сидишь в седле. А остальные? Ты должен уметь владеть копьем и мечом.

– Я рыцарь! Тебе это ничего не говорит? Я обязан делать все, что налагает на меня это звание. Разве недавний бой тому не подтверждение?

– Да, я видела, как ты рубился. А плавать ты умеешь?

– Плавать?

– Одна из необходимых добродетелей. И еще игра в шахматы.

– Меня учили всему этому. Я был способным учеником.

– Еще охотиться.

– Не очень-то мне это по нраву, но если я буду умирать с голоду, то вместо меча возьму в руки тугой лук.

– Наконец последняя добродетель. Ты должен уметь слагать стихи и сочинять песни, чтобы восхвалять в них даму своего сердца.

– Из меня никудышный стихоплет. Играть я не умею, петь тоже, наверно, потому, что мне это не нравится. Но такие нынче времена. Ты с юга, у вас это в моде. Видимо, я должен постараться научиться вашему искусству трубадуров.

– Еще бы! Что ты скажешь даме, когда она попросит спеть для нее канцону или сирвенту?

– Ничего. У меня нет дамы сердца.

– А я? – бросила игривый взгляд Бьянка.

– Ого! Ты считаешь, что пришлась мне по сердцу?

– Разве нет? Ведь ты глаз с меня не сводишь. Вижу, хочешь раздеть. Но для этого ты сначала должен спеть мне песню, чтобы я растаяла. Из холодного воска не вылепишь фигурку.

– У меня нет лютни, – улыбнулся Гарт.

– Попробуй обойтись без нее.

Гарт бросил взгляд на спящего Филиппа.

– Мы разбудим принца.

– Его сон крепок, будь уверен. Заметь, он ни разу не шелохнулся во сне.

У Гарта остался последний аргумент.

– У меня нет голоса. Зато есть руки, которые сделают воск мягким.

Бьянка вскочила с места, глаза ее пылали.

– Нет! Довольно шуток, рыцарь! Я дала обет целомудрия и безбрачия – этого требует наша вера.