Мудрый король

– Приказывает? В своем ли он уме? С какими глазами я вернусь домой? Да и по какому праву он так обращается со мной? Повторяю, я королева Франции, его супруга, и я никуда не поеду! Не затем я сюда приезжала, чтобы с позором возвращаться обратно.

– Это ваше последнее слово, дочь моя? – спросил аббат, уже догадываясь, чем все это может закончиться. – Больше вы ничего не хотите прибавить?

– Нет. Я все сказала.

– Вы рискуете испытать терпение короля, – сделал последнюю попытку аббат. – В гневе он страшен и непредсказуем. Что произойдет в результате вашего отказа подчиниться ему – об этом можно лишь догадываться.

– Что же может произойти?

– Он монарх – сильный, суровый. Его приказания должны тотчас же выполняться. Вспомните своего брата, ведь таков же и он. Как поступит он с человеком, посмевшим не подчиниться ему? Вам ли не знать? Я видел тюрьмы, а в них камеры и узников, которых никто не слышал. В Дании много тюрем…

– Он не посмеет! Я королева и буду жаловаться папе римскому. Ваш король еще пожалеет, что посмел так обращаться со мной. Если это всё, вы свободны, святой отец.

Аббат вышел из покоев, постоял в задумчивости. Посмотрев на дверь, ухмыльнулся:

– Не пришлось бы пожалеть тебе самой, королева. Да и королева ли ты? Не станут ли вскоре называть тебя иначе – сестрой?…

И отправился к королю, гадая, сколь велик будет гнев монарха.

– Каков наглец! – прошипела Изоарда. – Посметь выгнать жену! Не подчиняйся ему и не сдавайся, Ингеборга, ты имеешь все права на корону!

Аббат по пути встретил епископа, рассказал ему все, попросил защиты от гнева короля. В покои Филиппа они вошли оба. Выслушав отца Гийома, король приказал епископу – без гнева, словно давно обдумал такое решение:

– В монастырь августинок ее, в келью! И больше я не желаю о ней слышать.

– Датский король будет недоволен, государь. Помяните мое слово, он напишет папе, требуя справедливости, – попробовал возразить Этьен де Турне.

– Я все сказал! – коротко бросил Филипп и вышел.

Он не боялся папы. Тот знал: французский монарх всецело предан галльской церкви. В этом главное оружие Филиппа, а потому он может пренебречь гневом понтифика. И все же Целестин III не мог не отреагировать на события в Амьене.

Глава 25. Вторая попытка

Филипп помчался в Париж. Следом за ним отправились остальные – двор, духовенство. Не прошло и нескольких дней, как горожане уже обсуждали новости.

– Слыхали? Филиппа-то, короля нашего, околдовали, – судачили кумушки. – Это все она, датчанка. Слышно, с дьяволом знается, вот он и вмешался, да так, что лишил короля мужской силы.

– Да не дьявол, а она сама колдунья, вот что, – выдвигали другую точку зрения мужчины. – Околдовала нашего короля, вилы ей в брюхо!

– Говорю вам, без дьявола не обошлось, – уверяла торговка. – А что вы думали? Он не только наводит порчу и вселяет ужас, но и принимает облик человека. Слышала я, как в одного рыцаря вошел нечистый и заговорил его голосом. Тотчас привели священника, и он поднял над рыцарем книгу изгнания злых духов. Тот как закричит! И еще день прошел или два, пока заставили демона покинуть тело.

– Расскажу и я, – подала голос соседка. – Один виллан оттяпал кусок земли у соседа и вогнал кол в это место. А тут заболел, и случилось ему умирать. Но не может помереть: явился ему дьявол и пригрозил вогнать в рот огненный кол. Виллан вертелся и так и этак – не уходит дьявол и все тут. Тогда он послал людей к соседу: пусть, мол, простит его, а землю он вернет. А сосед в ответ: «Не прощу, пусть помучается». И снова демон стоит и грозит своим колом. Второй раз посылает виллан к соседу. Но тот снова не простил. И когда в третий раз пошли к нему умолять, – дескать, не может человек умереть, бес мешает, – то простил его сосед. Сказал, что теперь он отомщен. И сей же час дьявол исчез, как и не было вовсе.

– Я тоже кое-что слышала, – встряла третья кумушка. – Бродит дьявол по земле и с ним его бесы числом невиданным…

Словом, такого рода беседы велись в домах, на рынках и площадях Парижа. Народ жалел своего короля, восхищался и любил. Он дал людям такой красивый город! Чистые улицы, сточные желоба, обновленные дома, чудо-собор, а главное – стену! Теперь они в безопасности, жить стало веселее. А с королем нет-нет да и удается иногда поговорить. Переодевшись, он ходит с друзьями по улицам Парижа, расспрашивает о жизни, интересуется пожеланиями, щедро раздает милостыню. Как покойная Изабелла, жена его, упокой господи ее душу.

Филипп тем временем мечтал о разводе. Эта мысль терзала ему душу, отгоняя прочие думы, лишая покоя. Ни о чем другом он думать уже не мог и напоминал об этом ежедневно своему дяде. Тот, человек умный и рассудительный, привел весомый аргумент: