Мудрый король

– Затем, чтобы ни один человек не смог пересечь границу графства, пока будет идти война.

– Ага, значит, война? Кто-то наступает тебе на пятки? Кто же это, король? Куда ты отправляешься?

– Во Фландрию. Кроме нее у меня много других врагов. Они постараются выслать гонцов, чтобы Эд Бургундский помог им в борьбе против меня. Твоя задача – не дать проскользнуть ни одному из них на территорию герцога, дабы он пребывал в полном неведении. Не исключено, посланцы поедут и от него – в Сансер, Блуа, Шампань. Ты должен задержать любого и не отпускать до тех пор, пока я тебе не скажу. Будут сопротивляться – убивай на месте. Твоя позиция – западная и северная границы Бургундии. Теперь тебе понятно?

– Не совсем, государь. Охватить такое расстояние – здесь сотней не обойдешься. Потребуется много, очень много солдат.

– Не очень. Считаю, около тысячи.

– А хватит ли тысячи?

– Вполне. Никому не известно о вас, поэтому гонец будет добираться не таясь. Увидеть его сможет любой даже со ста шагов. Именно так ты и расставишь своих людей, которые в случае чего подадут сигнал, трубя в рог. Лучше, если они будут находиться в пределах видимости друг друга. Ты должен их собрать, Бильжо, в самое ближайшее время. Где их искать – не мне тебе указывать. Сможешь?

– Отправлюсь тотчас же. Вопрос в другом. Сколько времени торчать нам у этого герцогства?

– Не знаю. Может, полгода или меньше.

– Ого! Неплохо, черт подери. Но нам нужны деньги, король, – на питание, на прочие нужды. Где их взять? Полагаю, ты не настолько богат, чтобы платить тысяче наемников, которых я приведу с собой. Верно? Где ты возьмешь столько монет?

– Деньги в казну, и немалые, идут от крупных городов, Бильжо, чтобы ты знал. Мой отец дал им право на коммуну, и теперь они вместо епископа исправно пополняют мои сундуки. К тому же недавняя акция по изгнанию из города женщин легкого поведения существенно обогатила казну драгоценностями. А разорив Фландрию, этот богатейший край, я значительно пополню свой золотой запас. Я уже не говорю о том, что скоро открою в Париже рынки и регулярные ярмарки, увеличу пошлину за въезд в город, обложу налогами купцов и, если потребуется, даже попрошу денег у папы. На худой конец, позову обратно евреев и возьму у них крупные займы. Потом можно будет найти причину выдворить их снова за пределы государства.

– Но это не по-рыцарски, Филипп. Выходит, ты попросту обманешь их.

– Понадобится – пойду и на это. Я должен разбить своих врагов и расширить территорию королевства. Ради этого я пойду на все, потому что посвятил этому жизнь. Так завещал мне покойный отец.

– Хорошо, король Филипп, сделаю все как надо, – без раздумий ответил Бильжо. – Я протяну вокруг Бургундии цепь, через которую без моего ведома даже мышь не проскочит. Жаль только, не придется подраться. Мои молодцы начнут скучать.

– Потерпи, король рутьеров. Как только покажется на границах графства Невер моя армия, знай – впереди страшная битва, если, конечно, герцог не одумается и не заключит со мной мир.

– А эта Фландрия? Ты справишься с ней? – нахмурился Бильжо. – Орешек крепкий. Да там еще Геннегау, Монс, Брабант, коли мне не изменяет память.

– Я уже предпринял некоторые шаги. Надолго узнают вассалы, как идти против своего сюзерена.

– Должно быть, крепкие кости у твоих вассалов, Филипп. Ну ничего, наши мечи переломают их одну за другой, как соломины из веника.

– А сейчас, Бильжо, найди-ка нашего трувера де Борнейля. Пусть споет нам что-нибудь. Да и мы поможем ему, если услышим знакомые слова.

– Это можно. – Бильжо хлопнул в ладоши. – Давненько уж не доводилось петь песен. Да и то сказать, обоих – Гирауда и Вентадорна – только и сыщешь что в покоях фрейлин.

– Их можно понять: чем еще им заниматься? Но пошли же кого-нибудь за трувером. Мне нравятся его песни, хотя многие он сочиняет не сам.

Певца привели в королевский сад. Вслед за ним стайкой воробышков выпорхнул из дверей дамский придворный штат юного короля. Затем появились рыцари: этим хотелось послушать сирвенту о войне. Гирауд устроился на пеньке и взял в руки инструмент. Его тотчас окружили юные фрейлины.

– Сначала кансона для нас, а уж потом для рыцарей, – защебетали они.

Трувер улыбнулся, провел пальцем по струнам ситара[36] и запел: