Муха на крючке

Телохранитель Саша выглядел так, как будто на груди у него калачиком свернулась вся скука мира. Он смотрел в потолок потухшим взором и немного оживился, только когда Василиса взяла его за руку. Маньяк Мусин спал, положив под щеку обе руки, сложенные ракушкой, его розовый рот был трогательно приоткрыт, а светлая челка закрывала половину лица. Трудно описать чувства, которые охватили Василису при взгляде на этого человека. Сладкий ужас, смешанный с невероятной злостью. Однако все перекрывала мстительность, поднимавшаяся из самой глубины ее существа. «Ничего, недолго осталось этой гадине спать спокойно!» Возле гадины на тумбочке лежала накрахмаленная белая салфетка, на которой красовалась маленькая изящная ваза с букетом мелких, сладко пахнущих роз. Вероятно, какая-то из поклонниц бармена, пребывавшая в неведении относительно его хобби, успела водворить здесь знак своего восхищения. «Наверное, ему нужны все женщины мира! – подумала Василиса, хорошо усвоившая то, что почерпнула в дневнике Мусина. – Он уверен, что каждая из них должна любить только его одного. Когда действительность вступает в противоречие с этими мыслями, Мусин убивает».

– Чего ты на него вылупилась? – злобно спросил небритый тип, сидевший на соседней койке и мусоливший видавшую виды книжку. – Тоже мне, нашла экспонат!

Только Василиса открыла рот, чтобы ответить, как в двери появилась голова Гены Сестракова.

– Тебя подвезти? – спросил он. – Я как раз собираюсь ехать. Тебе куда?

– К парку аттракционов. Знаешь, неподалеку от моего дома?

– Хорошо, поедем. Только заправимся по дороге.

Василиса распрощалась с Сашей и бодро выскочила за дверь. До встречи с обоими шефами – старым и новым – оставалось еще много времени, но она не хотела ехать домой. «Поужинаю в кафе возле парка, – решила она. – А потом прокачусь на колесе обозрения». Теперь, когда она узнала, что Светлане ничто не угрожает, организм заявил о своих потребностях в полный голос. В желудке заурчало. Примерно такие же звуки издавал Мерседес, когда ему что-то не нравилось. Гена, судя по всему, испытывал те же проблемы.

– Спать хочу. А еще есть хочу как волк, – сказал он, зевая. – Может, зайдем куда-нибудь перекусим?

Василиса была вовсе не против. Какая разница, где и с кем ужинать? Пока Гена, закидывая в рот съестное, распинался о превратностях судьбы, она думала о двух предстоящих рандеву. Слава богу, сейчас лето. В половине одиннадцатого еще довольно светло и совсем не страшно. Тем более в парке, где полно народу. Хотя все равно странно, что Кудесников не захотел прийти к ней домой, а назначил встречу возле детских каруселей. Если бы она своими глазами не видела Мусина, лежавшего на больничной койке, то подумала бы, что Кудесников тоже вычислил маньяка и расставляет ему ловушку. Надеется, что тот выдаст свой коронный номер с леской. «Впрочем, все это ерунда. Ситуация изменилась, так что вряд ли Арсений захочет придерживаться прежнего плана. Наверняка у него есть на вооружении десятки способов поймать преступника, кроме как устраивать ему западню. Более того, если бы он вынашивал именно такой план, то предупредил бы ее. Не столь же он бессердечен, в конце-то концов!

Глава 10

Издали парк был похож на живое существо. В нем все шевелилось, двигалось, светилось, крутилось, разговаривало, пело и визжало. Василиса поблагодарила Гену, попрощалась с ним и отправилась покупать билет. На губах ее под действием праздничной атмосферы расцвела невольная улыбка. Но как только она миновала главную арку, так тут же почувствовала подступающую панику. Дорожка, ведущая к карусели с танцующими лошадками, была пустынна. Только какой-то мальчишка промчался по ней на роликах, сделал петлю вокруг фонтана и возвратился назад, разбрызгивая вокруг себя мелкие камушки. Василиса бросилась назад к кассе и, растолкав очередь, крикнула прямо в ее черное нутро:

– А что, карусель с лошадками не работает?

– Сломалась, ремонтируется, – донесся изнутри голос женщины-невидимки, существование которой до сих пор подтверждалось только билетами да сдачей, выскакивавшими наружу.

Василиса принялась дико озираться по сторонам. К ее огромному облегчению, Сестраков еще не уехал. Он протирал тряпочкой переднее стекло машины, весело напевая: «Убили негра, ни за что ни про что».

– Геночка! – жалобно сказала Василиса, вошедшая за последнее время в роль девочки-одуванчика. – Не мог бы ты потратить на меня еще немножко времени? У меня деловая встреча, а там, где ее назначили, весьма безлюдно. После вчерашнего так боязно! Проводи меня, а?