Муха с капризами

"Поле серое, воробей серый - ястребу трудно его заметить издали!" уговаривали старые.

А один из них - старый воробей, которого, как говорится, на мякине не проведешь, - махнул два раза хвостиком, где оставалось только два перышка, и те по бокам, и чирикнул: "Разве в поле кустов нет? А груши на меже? Разве нельзя спрятаться?"

Но попробуй втолкуй им! Старики - свое, а молодые - свое. Препирались так целый час, а то и больше. И такой писк стоял на тополе, такой крик и шум, такой гвалт, что прохожие затыкали уши.

Наконец наговорились до хрипоты. И замолчали. Никто уже не мог даже пискнуть.

Все ждали, что же скажет самый старый воробей. Он все это время сидел нахохлившись на самом высоком сучке и молчал. "Пусть каждый поступает как знает, - наконец чирикнул он басом. - Молодой до тех пор не поумнеет, пока не пожалеет о тех глупостях, которые натворил. Чир! Я все сказал! Закрываю заседание".

И вот на заре старые воробьи полетели на жнивье, а молодые - в ригу.

Солнце клонилось уже к закату, когда старые воробьи вернулись с поля. Смотрят, а на тополе полным-полно молодых. И такой писк стоит, такое чириканье, что старики сразу смекнули - случилось что-то недоброе. Спрашивают - что и как. А молодые воробьи кричат:

"Это же разбой! Убийство! Злодейство! Неслыханное преступление! Чир, чир, чир, чир, чир!"

И давай наперебой рассказывать, что, едва они забрались в ригу на ток, где пересыпали зерно из мешков в сусеки, едва принялись как следует за еду, вдруг: пиф! паф! бах! Конец!

"Не меньше дюжины наших там полегло!"

"Разве мы вас не предупреждали? Чир, чир, чир!" - отвечали старики.

Поднялся такой гомон, что казалось, будто целый воз стекла разом разбился вдребезги. И вдруг один молодой воробей - из молодых да ранний-пискнул: "Цыц!"

А когда стало немного потише, начал: "Грустные события, имевшие недавно место, вынудили нас принять новое решение. По этому вопросу выступит коллега Ячменек".

Тут вышел один воробейка и, запинаясь, начал рассказывать, что еще перед собранием они беседовали с аистом, с тем, у которого гнездо как раз возле риги, на халупе Курасей. Он им сказал, что завтра утром забирает жену, детей и улетает в теплые края, где всего сколько хочешь.

"Мы его спрашивали, есть ли в этих теплых странах человек. А он говорит, что всю зиму в глаза людей не увидит".

"И что? И что?" - допытывались старики. "Мы не хотим больше жить в стране, где живет кровожадный человек! Долой человека! Долой, долой, долой!" - кричали молодые воробьи.

И так они кипели от злости, так вопили, кричали, галдели, что сова, которая жила на колокольне, проснулась, открыла один глаз, пошевелила ушами и пробурчала сердито:

"И зачем только эти глупые воробьи живут на свете? Неужели для того, чтобы совы спать не могли?"

Старые воробьи ничего не говорили, а только переглядывались. Хотел было один из них - тот, с выщипанным хвостом, - что-то объяснить молодым, но старейший воробей раскрыл клюв, кашлянул, вздохнул и сказал:

"Пусть каждый поступает как знает, чир, чир, чир! Дурак до тех пор не поумнеет, пока сам в своей глупости не убедится!"

2

На рассвете молодые воробьи собрались на лугу. Там готовились к отлету аисты. Они долго совещались, наконец выбрали себе вожака, построились в два ряда, вожак встал впереди, крикнул: "Внимание! В путь!"

И стая аистов огромным треугольником поплыла в небе.

За аистами кинулись воробьишки. Машут крылышками, трепыхаются. Но куда им там до аистов! Пока аисты кружили над лугом, еще ничего. Но вот аисты забрались в самое поднебесье и поплыли в недосягаемой вышине, совершая прощальный круг над деревушкой. Тут воробьи не выдержали. Они уже не слышали, как аисты сверху кричали: "До будущей весны! До новой встречи, милая деревушка!" Они один за другим, как камушки, летели вниз...

И только над самой землей воробушки кое-как ухитрялись выровняться, чтобы не разбиться вдребезги о засохшую землю.

Посыпались эти молодые воробьи на поле. Как раз на то место, где старые воробьи подбирали зерна. Были они такие усталые и голодные, что, едва придя в себя набросились на еду.

Старики их спрашивают:

"Уже вернулись из теплых стран? Чир, чир, чир!" А молодые - ни гугу, знай клюют зерно.

"А знаете ли вы, - говорит воробей с выщипанным хвостом, - кто трудился, не жалея сил, чтобы вырос в поле хлеб? Чир, чир, чир!"

Молодые воробьи - ни слова. Молчат. Только клювы мелькают - так они торопятся.

Когда немного подкрепились, отвечают: "Хлеб сам родился!"

"Всю весну и пол-лета ты в гнезде просидел, что ты можешь знать? говорит бесхвостый воробей. - Поглядел бы ты, сколько человеку пришлось поработать, чтобы созрели эти зернышки! А ведь клевать не стесняешься! Чир, чир, чир!"

Молодые воробьи промолчали. И с тех пор на вечерних собраниях на тополе что-то не было речи об отлете в теплые края. Зато много говорили о том, что хлеб уже везут на мельницу и там всегда можно кое-что найти. И о том, не пошарить ли в саду - там есть сливы, а то и груши.