Муха с капризами

- А как поживает вороненок, которого я вам послал четыре года тому назад?

- Его уже нет, - говорю.

- Нет? - удивился он. - Ну, значит, я проиграл. Знаете, я ведь пари держал.

- Какое пари?

- Я рассказывал одному человеку о вас и о вашей любви к животным. Оказалось, он пробовал держать у себя ворона, и тот так ему надоел, что пришлось его пристрелить. Он ручался, что с вороном и вы не уживетесь. Решили сделать проверку. Я держал за вас, - засмеялся гость,-и, выходит, проиграл.

- Да неужели вы думаете, что я мог бы убить живое существо только потому, что не сумел с ним ужиться? Могу вас уверить, что ворон, наш Пипуш, был большим нашим другом и мы никогда не перестанем его оплакивать.

И - я готов поклясться! - едва я произнес эти слова, как откуда-то из-за куста сирени послышалось милое "Крисяаааа! Крисяааа!" нашего Пипуша.

- Так он у вас пропал? - догадался гость. - Но вы все же согласитесь, что ворон - птица надоедливая и противная.

И вдруг мой гость скорчил гримасу и подскочил на стуле.

Хотите - верьте, хотите - нет, но я уверен, что это Пипуш выскочил из засады и по своему обычаю клюнул несимпатичного гостя в ногу!

СОЛДАТСКИЙ КОТ

1

Никто не знал, откуда взялся этот таинственный котофей.

Он неожиданно появился на нашем дворе. Вошел, повидимому, через садовую калитку. И с первых же шагов доказал, что он - кот превосходно воспитанный, образец светских манер и природного такта.

Судите, пожалуйста, сами. Имка, наша кошка, в это время дремала на крыше сарая. Когда Мурлыка вошел во двор, она приоткрыла один глаз и посмотрела не слишком любезно на незваного гостя. Наша кошка, как вы уже знаете, отличалась тяжелым характером и не любила заводить знакомств с кем попало. Она ожидала, как себя проявит этот незнакомец, не двигаясь с места и даже не открыв второго глаза.

Мурлыка, заметив Имку, изогнулся в учтивую дугу, несколько раз изысканно повел хвостом и промяукал несколько вежливых слов хозяйке дома. Был это, очевидно, какой-то исключительно удачный кошачий комплимент, потому что Имка поднялась, потянулась, мяукнула нежным голосом: "Мрррау! Мрррау!", переложила пушистый хвост с левой стороны на правую и начала старательно мыть себе левую заднюю лапу.

Тем самым она как нельзя более ясно дала Мурлыке понять, что считает его вполне своим в доме и нисколько не тяготится его присутствием.

Подошел к Мурлыке Тупи - наш барбос. Другой кот, не так тонко воспитанный, немедленно выгнулся бы в подкову, взъерошил хвост, - показал бы собаке, что готов защищаться. Мурлыка не шелохнулся.

"Я порядочный кот! - спокойно сообщил он Тупи. - Мне скрывать нечего. Пожалуйста!"

И позволил псу обнюхать себя от кончика носа до кончика хвоста.

Теперь все зависело от того, как поведет себя Чапа, фокс. Он спал на солнышке. Но при виде кота приоткрыл один глаз.

Если бы Чапа кинулся теперь на Мурлыку - прощай, кот! Ведь и Тупи, волей-неволей, должен был бы на него броситься. Просто из собачьей солидарности, правда?

Но Чапа был очень сытый, сонный, и двигаться ему не хотелось.

"Что это за кот?" - спросил он только сквозь сон у Тупи.

"Кот как кот, вроде ничего... Наверно, какой-нибудь Имкин гость!" доложил ему Тупи.

Чапа на всякий случай приподнял губу и показал клыки.

Мурлыка решил, что вежливость требует сделать вид, что он испугался. И он изобразил готовность в любую секунду вскочить на забор.

"Умеет себя вести!" - успокоился Чапа и перевернулся на другой бок.

Так Мурлыка уладил все дела во дворе. Оставался ему еще дом, ну и мы, люди.

Кот, учтиво подняв обрубок хвоста, спокойно, с достоинством вошел в кухню. Там никого не было. Он проследовал дальше. Вошел в комнату. На пороге задержался и вежливо мяукнул: "Добрый день! Мое почтение!" - и, не ожидая приглашения, решительно направился к креслу.

Но не воображайте, что Мурлыка нахально разлегся на сиденье и заснул. Ничего подобного! Кот уселся чинно, как полагается в гостях, подвернул остаток хвоста, поглядел на меня, на Крисю и начал:

"Разрешите мне, уважаемые хозяева, на минутку занять вас рассказом обо мне самом. Родился я..."

И пошел, пошел, пошел! Я совершенно уверен, что он рассказал нам о событиях всей своей, несомненно весьма пестрой жизни.

Всегда я жалел, что не знаю кошачьего языка. Как было бы чудесно, если бы я мог повторить вам слово в слово все то, что мы слышали от Мурлыки. Увы! Не могу этого сделать. Хотя очень хочется. И не мог я, увы, достаточно ясно выразить Мурлыке, как глубоко я ему сочувствую. Правда, я кивал головой на всякий случай, но не уверен, что всегда в нужных местах.

Мурлыка, очевидно, заметил, что с этим киванием что-то не так. Время от времени он прерывал свой рассказ и смотрел нам в глаза, словно спрашивая: "Что вы на это скажете? Необыкновенно, правда?" Тогда мы с Крисей изображали величайший интерес и удивление.

Это успокаивало кота. И он продолжал свое повествование, совершенно нами довольный.