Муха с капризами

Со страху, пытаясь удрать от собак, она просунула голову в петлю решетки, а вытащить ее обратно никак не могла. Чем она больше дергалась, тем крепче застревала. "Спасите! Задыхаюсь!" - хрипела она в отчаянии. И может быть, и вправду бы удавилась, если бы не те же собаки. С разгона они налетели на Меланку, отскочили от нее и со всего размаху треснулись о сетку загородки - - только гул пошел!

И голова Меланки сама выскочила из петли. Утка отпрянула и помчалась к мужу.

"Ах, ах, ах! Как я расстроилась!"-жаловалась она Кашпереку.

Но Кашперек не принимал близко к сердцу ничьих огорчений, кроме своих собственных.

"Где собаки, там вечно драки!" - крякнул он важно и снова разинул клюв, словно собирался привести еще какую-то утиную пословицу.

Однако лишь потряс раза два своим зеленым хвостиком и коротко приказал: "В огород!"

И, не дожидаясь Меланки, заковылял вперевалочку к забору.

Там был выкопан лаз. Сквозь него птицы попадали в огород.

Кашперек пролез в дырку, за ним - Меланка. Когда они были уже по ту сторону забора, Кашперек приостановился и крякнул жене:

"Если не ошибаюсь, скандал на дворе не прекращается".

"Ты прав, дорогой, скандал на дворе не прекращается",- подтвердила Меланка, которая всегда соглашалась с мужем.

"Если не ошибаюсь, причиной этого скандала опять собаки, - продолжал селезень. - Да, Меланьюшка, порядка на свете не будет, пока человек в юбке, вместо того чтобы кормить только нас, будет кормить и этих безобразников, которых называют собаками!"

"Совершенно согласна с тобой, Кашперушка..." - начала было Меланка и не окончила.

Ибо со двора донесся такой вопль, такой крик, такой визг, что у Меланки слова застряли в клюве. Кашперек затоптался на месте, потом крикнул: "Бегом!" - и, как пушечное ядро, полетел куда глаза глядят.

За ним вперевалку бежала Меланка, пытаясь на ходу что-то сказать Кашпереку. Тут во дворе снова раздался грохот. Кашперек завопил: "За мной!" И оба покатились к пруду.

Глава вторая

А во дворе действительно творилось нечто ужасное. Собаки гонялись друг за другом с такими воплями, что это услыхала тетка Катерина. Она вылетела из кухни и окаменела на пороге.

- Иисус, Мария! Ах вы, проклятые псы, чтоб вас! - крикнула она и недолго думая схватила ведро с мыльной водой и - хлюсь! - прямо на Рыжего и Тузика.

Тузик был как раз сверху. Ему досталась почти вся порция.

Рыжик получил только тряпкой по морде. Воспользовавшись тем, что Тузик зажмурился от едкого мыла, он схватил кость - и ходу.

Оглядевшись в поисках места, где бы ее погрызть в свое удовольствие, он заметил лежащую на земле простыню. Вскочил на нее.

Но там его снова настигла тетка Катерина и схватила за шиворот. Он вывернулся и кинулся бежать к калитке.

Он бы благополучно улизнул на улицу, но тут дернула его нелегкая обернуться. Теткин башмак угодил ему прямо в голову. Угодил с такой силой, что, отскочив, рикошетом хлопнулся о забор.

Долго, долго тетка Катерина собирала с земли разбросанное белье, отряхивала с него песок, отбирала самое измазанное для перестирки.

Тузик наш все это время тихо, как мышка, просидел в углу между сараем и забором, не показывая носа во двор. Он только осторожно поглядывал одним глазком, что и как.

Наконец, когда Катерина вошла в кухню и дверь за ней с треском захлопнулась, Тузик вылез из угла. На нем сухой шерстинки не было. Да к тому же еще мерзкий запах мыла! Бедняге чуть не стало дурно, когда он обнюхал себя.

"Так я и знал, что этот сопляк Рыжий, этот щенок, втравит меня в какую-нибудь неприятность, - простонал он. - Боже, как от меня пахнет! Теперь недели две нельзя будет показаться в приличном обществе!"

Песик огляделся в поисках чего-нибудь, обо что можно вытереться. Но, как назло, ничего такого, что заменяет собакам парфюмерию, во дворе не было. Ни дохлой мыши, ни птички, - ничего... Удалось ему найти лишь немного гнилой моркови и картошки, которые мы не успели закопать под виноградом.

"Ну, это еще сойдет за духи", - подумал Тузик и давай кататься по земле.

Измазался так, что шерсть у него стала как мочалка. Обнюхал себя, чихнул и удовлетворенно произнес:

"Теперь можно терпеть! Только хорошо бы обтереться".

На веревке висели сорочки и воротнички. "Это в самый раз для меня", - решил Тузик и прошелся между бельем раз, прошелся другой...

После каждого раза на сорочках оставались грязные полосы. Воротнички выглядели так, словно их окунули в кофе.

"Теперь не мешает поспать. Но лучше где-нибудь подальше от тетки Катерины. Стирка! То-то она и злится. Пойдем-ка в сад". Пошел.

А там под окном росли канны - довольно редкие цветы, недавно выписанные из Варшавы.

Милый Тузик решил, что место это прямо создано для него. Улегся. Но молодые побеги канн кололи его в бок - пришлось встать.

"Всегда там, где лучшее место для сна, должен расти какой-то чертополох! Колется-ну просто мочи нет терпеть!"-ворчал он сердито: его очень клонило ко сну.

И немедленно принялся за расчистку местности. Схватил одну молодую ветку - вырвал. Рванул другую, третью... Чего не мог вырвать, то поломал или примял.