Муха с капризами

Из-за куста сирени выпорхнула большая бабочка. Тузику ужасно захотелось поохотиться на неё. Но он не был уверен, прилично ли взрослой собаке, собаке, с которой Рыжик должен брать пример, ловить бабочек. Он только поднялся и стал наблюдать, что делает Рыжик.

А Рыжиком в этот день явно овладел дух противоречия. Он, заметив бабочку, сразу же помчался за ней.

«Вот увидишь, поймаю!» — крикнул он Тузику.

Тузик из осторожности ничего не ответил на эту похвальбу. Он подождёт. Вдруг и правда хвастунишке удастся поймать бабочку?

«Я, если захочу, поймаю любого летучего зверя!» — сказал он на всякий случай.

Тем временем Рыжик из кожи вон лез, стараясь сцапать мотылька.

Как назло, бабочка была большущая, тяжёлая и летела над самой землёй.

Наконец Рыжику показалось, что стоит ему только подпрыгнуть, и добыча от него не уйдёт.

«Поймал, поймал!» — завопил он с торжеством, отделился от земли и взлетел высоко-высоко.

«Что поймал-то? Шиш!» — съязвил Тузик.

Бабочка перелетела в сад и исчезла. А Рыжик с трудом поднял с земли свои побитые косточки.

«Щенок!» — бросил с презрением Тузик и повернулся к нему хвостом.

На этот раз Рыжик обиделся не на шутку.

«Щенок, щенок! — передразнил он, подскочив к Тузику.  — Подумаешь, какой взрослый! Забыл, наверно, как ты от Лорда улепётывал?»

«Не „улепётывал“, а покинул его общество! Не желаю водиться с плохо воспитанными собаками».

«И сейчас ты злишься, потому что никакой приличной игры не можешь выдумать!»

«Просто мне неохота играть».

«Ах, неохота?» — издевательски переспросил его Рыжик.

«Да, не хочется. Не хочется, да будет тебе известно! — настаивал Тузик. — Если бы я только захотел — ого-го!»

«Что — ого-го?»

«Ничего!» — буркнул Тузик и, дабы показать, что считает разговор законченным, перевернулся на другой бок.

Рыжик понял, что с Тузиком не договоришься. Он поплёлся под веранду. Там был собачий склад. Лежали там кости — обглоданные, облизанные, обсосанные дочиста. Ни одной собаке не приходило в голову подкрепиться этими мослами. Они служили только для игры. И то лишь тогда, когда ничего другого, лучшего, не находилось.

Из-за этого склада игрушек шла неустанная война между собаками и тёткой Катериной.

Но разве можно было сладить с нашими барбосами! Не раз Катерина устраивала в их конурах уборку. На двор летело всё: тряпки, солома, кости. И всё отправлялось на помойку. Кроме, конечно, разных щёток, гребёнок, шлёпанцев и иных полезных вещей, каковые возвращались их владельцам.

Увы, это был сизифов труд.

Не проходило и дня, как Тузик, Рыжик и прочие обитатели нашего двора натаскивали столько сокровищ в свои будки, что исчезали все следы уборки.

Итак, Рыжик пошёл к своему тайнику и достал баранью лопатку. Он сам притащил её некогда со свалки возле казарм. Схватив кость в зубы, он принялся её терзать. И ворчал при этом так грозно, что Тузик счёл необходимым обернуться и посмотреть, что такое происходит.

«Рыжий, ты что там вытворяешь?» — спросил он с деланным равнодушием и нарочно едва приоткрыл глаз, не желая подавать вида, что баранья лопатка его сколько-нибудь интересует.

А Рыжик вошёл в дикий азарт. Он носился с костью как ошалелый. Уже не ворчал, а рычал. И так свирепо, словно сражался по меньшей мере с самим львом.

Тузик всё ещё не двигался. Лишь когда Рыжик махнул костью перед самым его носом, он не выдержал.

Вскочил и как гаркнет:

«Рыжий, ты положишь эту кость или нет?»

«Отвяжись!»

«Ах, ты так?!» — рявкнул Тузик и кинулся на Рыжего.

Что тут началось, трудно описать. Белье взлетело в воздух! Да что там белье — всё полетело к чёрту!

Чуть не погибла курица Лысуха. Едва не раздавили петуха Беляша. К счастью, он успел вскочить на пенёк, а оттуда на сарай. Сбили с ног утку Меланью. Селезню Кашпереку угодили костью в лоб.

Напрасно Беляш с крыши сарая вопил отчаянным голосом:

«Караул! Разбой! Спасайся кто может!»

Кашперек-селезень, как только немного очнулся, заковылял к птичнику, за решётку. Он качал своей побитой головой и приговаривал:

«Так, так, так! Страх, страх, страх, что эти псы вытворяют! Я сейчас же ухожу отсюда! Сейчас, щас, щас! Меланка, идём!» — позвал он жену.

Меланка пыталась ответить ему, но слышался только хрип. И неудивительно.

Со страху, пытаясь удрать от собак, она просунула голову в петлю решётки, а вытащить её обратно никак не могла. Чем она больше дёргалась, тем крепче застревала.

«Спасите! Задыхаюсь!» — хрипела она в отчаянии. И может быть, и вправду бы удавилась, если бы не те же собаки. С разгона они налетели на Меланку, отскочили от неё и со всего размаху треснулись о сетку загородки — только гул пошёл!

И голова Меланки сама выскочила из петли. Утка отпрянула и помчалась к мужу.

«Ах, ах, ах! Как я расстроилась!» — жаловалась она Кашпереку.

Но Кашперек не принимал близко к сердцу ничьих огорчений, кроме своих собственных.

«Где собаки, там вечно драки!» — крякнул он важно и снова разинул клюв, словно собирался привести ещё какую-то утиную пословицу.

Однако лишь потряс раза два своим зелёным хвостиком и коротко приказал:

«В огород!»

И, не дожидаясь Меланки, заковылял вперевалочку к забору.