Мухи

– Скинь мне эту картинку, – попросил Рома. – Перестрахуюсь.

Саша засмеялась, а сама подумала мрачно, что Баку побеждает забавных японских духов: ожившие зонтики, призрачных лис и поросят, летающую постель. Но что будет, столкнись азиатское непарнокопытное с обожженным парнем в шляпе? Мохнатый полосатый зверь против полосатого свитера детоубийцы Фредди? Не вспорют ли железные когти брюхо Баку, не отрежут ли хобот?

Размышления прервал Рома. Он взял ее за руку и улыбнулся. Саша благодарно стиснула пальцами теплую кисть. Ромино прикосновение выветрило тревогу не хуже амулетов.

Конно-прогулочный комплекс располагался у трассы: обширная территория за резным бревенчатым забором. Они прошли под эллинскими воротами, приобрели в кассе билеты. Запахло конским навозом, деревней.

У Саши ферма вызвала ассоциации с цирком, где вместо купола – безмятежный небосвод.

По правую сторону стояли беседки, по левую, подковой, – мини-зоопарк. У входа торговали сладостями и газировкой. Оседланный ослик щипал травку, ожидал юных наездников. Молодожены фотографировались с лошадьми.

Саша и Рома обзавелись сладкой ватой, пошли на птичий клекот. Павлин приветствовал их своим дивным оперением. Расправил веером насыщенное сине-зеленое надхвостье, гордо выпятил грудь.

Саша защелкала камерой.

За павлинами обитали куропатки, и фазаны, и печальный страус, у которого воровали еду наглые воробьи.

Гости умилились семейству енотов, попрошайничающей обезьянке.

Поодаль в загоне отдыхали волки.

– Никогда не видела их вживую, – сказала Саша.

– Такие красавчики.

Самка приблизилась к сетке, посмотрела на девушку умными желтыми глазами. Саша разорвала упаковку и просунула между прутьями колбасу. На подарок волчица прореагировала своеобразно. Обнюхала кругляш, завалилась на бок и принялась забавно кататься по земле. Вскочила, снова ткнулась носом в колбасу и снова опрокинулась, высунув язык и болтая лапами.

– Малышка играется! – рассмеялась Саша.

Потом они оседлали вороных лошадей и скакали по территории фермы, а ветер трепал волосы и окрылял. Саша влюбилась в свою лошадку, Розу. И отомстила Роме, который плавал лучше нее: по части верховой езды Саше не было равных. Спасибо дяде Альберту. Даже конюх похвалил, сказав, что в седле она держится, как амазонка.

Сидя под тентом, наблюдая за лошадьми, Саша проговорила:

– Вчера я перебрала вещи тети Гали. В чулане остались коробки.

– Хлам небось?

– Именно. Но там были фотоальбомы. Я хочу отдать их твоему дедушке.

– Ему будет приятно. Думаю, у них с тетей Галей было что-то вроде старческой любви. Такой, знаешь, когда не нужны поцелуи и романтика.

– Ты вроде общался с ней.

– Постольку-поскольку.

– Как считаешь, что это?

Саша вынула из рюкзачка стопку фотографий.

– Они лежали в отдельном конверте.

Рома стал перекладывать снимки.

– Не пойму, – озабоченно сказал он, – подъезд, что ли?

– Ага. А вот это?

– Ее квартира. Теперь – ваша. И… о. – Он заметил отражение в стекле балкона.

– Она напугана, – произнесла Саша. – Она фоткает окно или комнату. А на обороте.

– Кучер, – прочитал Рома. – Это чья-то фамилия?

– Ты мне скажи.

– Ума не приложу. – Рома дошел до фотографии платка. – Зало.

– Пишет, что вышила во сне.

– Бред какой-то.

Рома повторно пролистал снимки и вернул их подруге.

– Я точно знал ее не настолько хорошо.

– А она… – Саша замялась.

– Что? Не страдала ли она старческим слабоумием?

– Типа того.

– Она казалась адекватной. Вежливой и радушной. Но после этих записей… я сомневаюсь.

– Наверняка у нее были провалы в памяти. И амнезия вызывала панику.

– Грустно, если такое случится с дедом.

«Какой занятный дом, – подумала Саша, – пропавшие дети, медиумы, тоже, кстати, пропавшие, художник-самоубийца и вот еще старушка, вышивающая абракадабру во сне».

По подворью проскакала пегая лошадь. Загорелый работник фермы ехал верхом. Взгляд Саши зацепился за поводья в его руках. Смутная мысль вспыхнула и погасла, не успев зафиксироваться. Но эта же мысль вновь пришла Саше по пути домой.

Мертвые дети в ее кошмаре. Мальчик и девочка с пересаженными головами. Их позы. Они вовсе не предлагали ей выбрать нечто, спрятанное в кулачках. Они подражали наездникам. Они управляли невидимыми лошадьми.

И повторяли совсем не «куча, куча».

Саша замешкалась в дыму пролетевшего по трассе грузовика.

Дети из сна говорили «Кучер».

16 Одна

– Готово, – сказала мама, откладывая молоток. – Принеси веник, солнышко.

Саша смела в совок щепки. Мама воплотила угрозу, демонтировала пороги при входе в гостиную и спальню. Отныне Алексины могут свободно передвигаться, не боясь сломать себе кости. В память о порогах остались светлые полосы. По паркету рассыпались белые крупицы.

– Опять соль.

– Дочь, обещай, что, когда я стану старой, ты запретишь мне хранить сахар в ножках стульев и перец за унитазом.

Сашу мамина шутка ни капли не развеселила.

– Ты не будешь такой.