Мухи

– О моем сне. Про яхт-клуб. Мне снились силуэты в тумане и статуя официантки Инны. А у ворот за мной погнался утопленник. Он… бред какой-то…

– Говори! – потребовала Саша.

– Он задал мне тот же вопрос. Я никому не говорил. «Знаешь, как называли раков?»

– Ты подкалываешь меня? – с обидой произнесла Саша. Встала, готовая уйти.

– Он сам ответил, да?

– Да, – растерялась она.

– Чертовы вши, такой ответ?

– Да… – Саша пошатнулась. Рома поддержал ее, усадил на плиты. И рухнул возле. – Потому что на Руси раки считались нечистыми.

– Опиши его, – сказала Саша.

– Он здоровый и лысый. Без шеи. С челюстью, как у Марлона Брандо в «Апокалипсисе».

– С огромным пузом и порванными щеками, – продолжила Саша. – Раки съели мягкие ткани.

– Во что он был одет? – тихо спросил Рома. Он ухватился за плиту, словно боялся улететь.

– В атласный халат. Такой восточный…

– С изображениями павлинов, – закончил Рома. По его лбу катился пот. Он посмотрел на Сашу обескураженно. – Ты понимаешь? Нам приснился один и тот же сон.

– Не сон, – проговорила она. – Видение. Все дело в доме. Он рассказывает нам свою историю. Я живу в нем и получаю эти послания. И тебя дом облучил. Тот утопленник – Махонин. Он поселил в квартирах медиумов. И присутствовал во время ритуала. Они загадывали желания. Ты мне веришь?

– Да, – помолчав, сказал Рома, – потому что мой кошмар… он и правда не был похож на сон. Я тебе верю, хотя это безумие.

– Как в фильмах про Крюгера, – сказала Саша. Она была благодарна ему, хотя и видела: он не поверил на все сто. Черт, она сама сомневалась.

– И что теперь? – спросила она.

– Я притащу замок из папиного гаража и нацеплю на подвальную дверь. Пусть она будет закрыта.

«Этого мало», – подумала Саша, но кивнула. В телефоне оставалось три процента зарядки. Она загрузила браузер и набрала слово «заложные». Поисковик не медлил с ответом. Сашу бросило в жар.

«Заложные мертвецы», – прочла она. «Древнерусский культ заложных покойников». «Заложные упыри и неправильная смерть».

Саша уронила телефон на камень.

– Ром, – сказала она. – Можешь организовать мне встречу с твоим дедушкой?

Рядом залаяло, и оба подскочили от неожиданности. По пустырю, радостно виляя хвостом, мчалась соскучившаяся Кортни.

22 Заложные

Она надеялась, что шок от встречи с потусторонним пройдет через несколько часов, но к вечеру стало только хуже. Из болота потянуло гнильцой, сумерки зашторили окна. Квартиру наполнили тени, а голову – невеселые мысли.

– Ты не заболела?

– Нет, ма. Устала просто.

– Так куда ты собралась, уставшая ты моя?

– Проветрюсь. Не переживай.

Мама стояла в коридоре, любовалась новеньким маникюром.

– Давай заделаем эту гадость. – Саша показала на бойницу, темный проем над дверью. – Достал постоянный шум.

– Обязательно. Когда папа будет свободен.

«Папа сейчас частенько свободен, – насупилась Саша, – от семейных обязанностей».

Она имела в виду вторую семью отца. Милую и глупую Нику и свою бедную сводную сестричку.

По подъезду Саша пронеслась не озираясь. Мерещились голые старухи и утопленники, облепленные раками. Ринутся на нее, выкрикивая тарабарские заклятия.

Этажом ниже по пустым закоулкам подвала бродил сквозняк. Печь в котельной разевала пасть. Со сводов прачечной капала вода. И лестница поскрипывала.

Как это было? Нанятый архитектор Элле расстилал перед заказчиком чертеж, водил пальцем:

– Тут у нас будет ягодно-фруктовый барельеф, а тут – фронтон. Широкие пролеты, чтобы в них удобно было сигать художникам. Большая часть комнат замурована, как вы и просили.

– Превосходно, – говорил Махонин, – но где будет бассейн с бронзовым дном и скважиной неясного предназначения? Эдакий почтовый ящик с отверстием для писем под землю?

– О, я приберег для него адское местечко…

Дом, в котором снятся одинаковые сны. Рома попытался ей поверить, и она была ему благодарна, но Рома не мог нокаутировать призраков, как обычных хулиганов. Даже дядя Альберт, будь он жив, не знал бы, что делать.

– Привет. – Рома открыл дверь, поцеловал в щеку – почти в уголок губ. Обнял, погладил по плечам.

– Как там Кортни?

Днем собака радовалась вернувшемуся из подземелий хозяину, но обнюхивала его подозрительно и не давалась в руки.

– Я принял душ, и она успокоилась.

«Животные чуют, – подумала Саша. – И это не смыть мылом».

– Ну, где же вы? – раздался голос Георгия Анатольевича.

Саша прошла за другом на кухню. Здесь было светло от стоваттных лампочек. Соленья на полке, аккуратно развешенные по крючкам доски, скалки и молотки, нарядная скатерть. Пахло ванилью и корицей. Ничуть не похоже на холостяцкий закуток.

Дедушка Ромы сидел в инвалидном кресле. Неизменная фланелевая рубашка, фирменная улыбка Вещуков. На столе перед ним благоухали румяные булочки.

– Только из духовки! – объявил пожилой историк. – Решил молодость вспомнить. Я когда-то был приличным кондитером.

– Гениальным, – подтвердил Рома, хрустя печеньем.

Саша надкусила аппетитный кругляш. Песочное тесто таяло на языке.

– Очень вкусно!

Георгий Анатольевич, довольный, разливал чай.