Мухомор и грач

Собака, услыхав своё имя, лезет целоваться.

— Об этой собаке всю ночь рассказывать можно. Нынешним летом начался пожар в песках. Трава повысохла и вспыхнула, как солома. Подул ветер. Чувствую — запахло гарью. Смотрю — серый столб дыма поднялся к небу, пламя выше кибитки, и всё это летит в мою сторону.

Схватил я козла, крикнул и побежал от огня; отара — за мной. «Вырвусь!» — думаю. Да не тут-то было: ветер переменился — и за мной! Гляжу назад — бросает меня то в жар, то в холод. Укрыться негде, кругом как на ладони, а надо, чтобы ни одна овца не пропала. А огонь всё ближе: пламя вот-вот догонит отару, и куда ни кинусь — огонь и дым, солнца не видно.

Подстегнул я козла, направил его к реке, а сам с собаками бросился навстречу пожару. Овцы шарахаются из стороны в сторону, собаки трясут головами от дыма, языки наружу, гонят отару за козлом. Я хватаю то одну овцу, то другую, толкаю их, а сам чуть не плачу от горя.

Всё же вырвался к реке. Перегнал отару через Мургаб, переплыл реку как есть, в халате. Смотрю — нет Тельпека.

Кинулся опять в воду, выплыл, выбегаю на бугор и вон там, — Сары-Яз показал рукой в ту сторону, где пески ещё были черны от гари и пепла, — вижу: идёт мой Тельпек, тащит овцу за загривок. У овцы ноги опалены, а у собаки — правый бок. Глядит на меня красными глазами и виновато так коротким хвостом машет. Это он говорит мне: «Не надо было ложиться рядом с овцой. Взвалить бы её сразу на плечи — и к тебе, хозяин! А я стал стеречь её, вот и пострадал немного».

Три дня прохворал Тельпек, а теперь, как видишь, здоров. Такой собаке и цены нет!..

Стало темнеть. Я решил остаться на ночлег у Сары-Яза. Собаки ушли стеречь стадо и не слыхали, как мы долго хвалили их за то, что они такие преданные нам друзья.

Мурка

Рано утром Мурке сделали гнездо в старом решете под лавкой.

А когда Валя вернулась из школы, на мягкой подстилке в этом гнезде лежал рядом с Муркой и вздрагивал во сне слепой серый котёнок с белым пятном на шее.

Его прозвали Мурзиком.

Через неделю он стал смотреть, а потом и мурлыкать, тихо, со скрипом, словно в носу у него поместился хриплый пищик.

Валя вынула его из гнезда и поставила на пол. Раскинув лапки и обнюхивая половицы, Мурзик сделал первый робкий шаг и вскинул тонкий мохнатый хвостик.

Мурка заволновалась и не сводила глаз с Мурзика, когда Валя стала таскать перед его носом бумажку, привязанную к нитке. А маленький Мурзик склонял голову набок, растягивался на полу, прыгал, но бумажка уже была далеко и снова подразнивала его, шурша и перекатываясь, как живая.

Долго он бегал, пока не устал и не развалился возле Мурки.

Игра закончилась. И Мурка успокоилась. Она облизала Мурзика шершавым розовым языком и замурлыкала. Она довольно щурила раскосые глаза и, может быть, думала, что Мурзику ещё рано гоняться за такой шустрой бумажкой.

Однажды Валя пришла из школы и не нашла ни Мурзика, ни Мурки.

— Да где же они? — с тревогой спросила она у мамы.

— Была тётя Нина с соболиной фермы и унесла их с собой.

— Зачем же ты отдала?

— Так нужно, доченька: заболела у них соболюшка и малыши остались без молока. Мурка их кормить будет. А в воскресенье мы пойдём к ней в гости.

В свободные часы Валя помогала маме на огороде и всё поглядывала на большой белый дом, куда унесли котёнка и Мурку. «Как там Мурзик живёт? Не загрызли бы его соболи!» — думала девочка.

Мама сдержала слово: в воскресенье утром она повела Валю в соболиный питомник. Тётя Нина встретила их приветливо и показала им ферму.

В длинных низеньких домиках, огороженных сетками из проволоки, быстро бегали, иногда и проносились по воздуху тёмные зверьки в шелковистых шубках. Валя в испуге прижалась к маме, когда один соболь стал сердито уркать, уставясь на неё блестящими чёрными глазами.

Тётя Нина открыла крышку одного из домиков, где жили соболи, приподняла Валю за локти.

— Мурка! И Мурзик! И ещё четыре котёнка! — крикнула Валя. — Мамочка! Гляди, как мышата! И пушок на них серенький! Это Муркины?

— Нет, соболюшкины, — ответила тётя Нина. — А Мурка их кормит. И, чтобы она не скучала, я и Мурзика к ней посадила.

Мурка посмотрела на девочку добрыми жёлтыми глазами, но не встала. А Мурзик забегал, замахал хвостиком и ткнулся тёплым носом в Валину ладонь.

— И долго здесь будут Мурка и котёнок? — спросила Валя.

— Дней сорок.

Тётя Нина дала Вале подержать маленького слепого соболёнка, поиграть с Мурзиком, и девочка пошла домой довольная: она знала теперь, что Мурзик здоров и что Мурка кормит соболят, у которых заболела мать.

— А ты почаще к нам приходи! — крикнула вдогонку тётя Нина. — Теперь знаешь дорогу.

Пока в школе шли занятия, Валя прибегала на ферму по воскресеньям, а потом стала наведываться и чаще. Соболи уже привыкли к ней и реже уркали, когда она пробегала возле клеток.

Мурзик рос не по дням, а по часам и почти всегда резвился в клетке, подражая взрослым соболям, которые жили по соседству. Он взбирался по сетке на дощечку, что была укреплена под потолком, смело прыгал вниз, бегал в домик к Мурке и жадно лакал воду из большой алюминиевой миски.