Муки ревности

Все лето Амадео вел нескончаемую борьбу, чтобы изгнать Шаннон из своей памяти. Эти отчаянные попытки подвигли его к занятиям любовью с десятком женщин. Амадео сознательно искал нечто противоположное Шаннон, выбирал не похожих на нее, но в результате оставалась лишь пустота. Это его бесило. Амадео обнаруживал, что занимается любовью с тенью той, что не уходила из его памяти, и это еще больше ущемляло его самолюбие. С некоторых пор, однако, Амадео решил, что ему удалось воздвигнуть между собой и Шаннон непреодолимый барьер. При случайной встрече с ней где-нибудь на приеме в Париже или на скачках в Лонгшане он смог бы спокойно поздороваться с ней. Но представив, что Шаннон осталась одна, беременная и беспомощная, Амадео почувствовал, как в нем пробуждается глубоко запрятанное желание ее защитить. Его гордость, гнев были забыты: он переступил через них так, как разъяренный бык переступает через сухую траву пампасов, стремясь защитить то, что ему принадлежит.

Выйдя из такси на рю Бонапарт, Амадео посмотрел на плотно закрытые ставни на окнах Шаннон. Позвонив консьержке, он был почти уверен, что сейчас услышит, что Шаннон где-нибудь на Бали или Сейшелах.

— Мадемуазель Фалун? Она наверху, как обычно, месье, — ответила консьержка, узнав богатого джентльмена, который обычно заезжал за Шаннон на машине с шофером.

Нехороший признак — «как обычно», подумал Амадео, взбегая вверх по ступенькам. Он несколько раз стукнул кулаком в дверь, но ответа не последовало. Амадео быстро спустился по лестнице и опять обратился к консьержке.

Та неохотно сходила за ключами и принялась с убийственной медлительностью подниматься по лестнице.

— Входите, месье, — раздраженно пробормотала она, повернув ключ в двери.

Амадео не стал ждать и проскочил вперед.

— Месье! — послышался сзади недовольный возглас консьержки.

В тусклом свете, проникающем через закрытые ставни, Амадео разглядел комнату, находившуюся в полном беспорядке. Она была совершенно не похожа на то опрятное жилище, которое он помнил. На столе стояли невымытые чашки из-под кофе. Из открытого ящика стола торчали конверты. У квартиры был нежилой вид.

— Шаннон! — позвал Амадео, пройдя в спальню.

Разбуженная шумом у двери, она сидела на кровати, кутаясь в халат.

— Шаннон! — увидев ее, с недоверием прошептал Амадео. С бледного лица, окруженного прядями нечесаных волос, на него безучастно смотрели большие темные глаза, Сухие губы открылись и произнесли его имя:

— Амадео…

— Шанита, — пробормотал он, сев рядом с ней. Обняв Шаннон обеими руками, Амадео понял, насколько ее тело стало меньше по сравнению с разбухшими грудями и животом. Это несчастное создание мало походило на ту очаровательную женщину с загадочным взглядом, образ которой так долго тревожил его воображение. Но сейчас желание забыть ее испарилось, утонуло в потоке странной, неожиданной нежности, равной которой Амадео никогда не испытывал.

— Почему? Почему ты мне ничего не сообщила? — горячо воскликнул он. Сердце Амадео билось так, как будто вот-вот разорвется. Подумать только, все эти месяцы Шаннон носила в себе его ребенка и ничего не сказала! Она оказалась слишком горда, чтобы прийти к нему. С чувством раскаяния Амадео вспоминал безобразную сцену на борту «Карисмы» и свое поведение потом, когда старался только успокоиться.

Амадео теснее прижал Шаннон к себе, и она задрожала от молчаливых рыданий. По лицу текли слезы, слезы долгого отчаяния, которые чудесным образом заливали пожар в неистовой душе Амадео. Осторожно прижав ладонь к ее животу, он закрыл глаза. Во рту Амадео пересохло при мысли о том, что можно было потерять ребенка. На этот раз все будет по-другому, не так, как много лет назад. Амадео поклялся себе, что его ребенок обязательно выживет, даже если это будет стоить ему всего состояния.

Через некоторое время Амадео спустился по лестнице, держа на руках завернутую в одеяло Шаннон. Машина ждала его во внутреннем дворике. Консьержка стояла около ворот, с изумлением глядя, как Амадео осторожно кладет женщину на заднее сиденье и садится рядом. Когда Мигель захлопнул за ним дверь, Амадео сказал:

— Сразу едем в Ле-Турель.

Ночь уже опускалась на замок, а Амадео все мерил шагами библиотеку, раздраженно глядя на часы, минуту за минутой отмечавшие долгое ожидание. Услышав стук в дверь, он повернулся, но это оказалась только служанка.

— А, это вы, Аннетта. Входите.

— Я пришла опустить занавески, месье, — сказала Аннетта, подходя к окну. Она с любопытством посмотрела на Амадео.

Когда он приехал сюда сегодня вечером с женщиной, завернутой в одеяло, все слуги принялись гадать, кто бы это мог быть. Совсем не в характере месье Бенгелы было появляться вот так, чуть ли не инкогнито. А тот факт, что он сам внес по лестнице женщину, при которой не было багажа, вызвал в замке настоящий переполох.

— Месье Альбер просил узнать, на сколько человек накрывать обед.

— Не знаю, — резко ответил Амадео, неприязненно взглянув на нее.

— Конечно, месье, — ответила служанка, стараясь уйти до того, как проявится его знаменитый характер.