Муки ревности

Через несколько секунд за дверью раздалось отдаленное покашливание. Амадео повернул голову. Наверно, это наконец спускается врач.

— Я уже начал беспокоиться. Что-нибудь не так, доктор Фабер?

— Она рассказала мне очень мало, но ясно, что с некоторого времени она пребывает в состоянии глубокой депрессии.

— Но с ней все в порядке? — настойчиво спросил Амадео.

— Да, хотя она истощена, что в ее состоянии всегда нехорошо. Ей нужно оставаться в постели по меньшей мере две недели, а потом, вплоть до accouchement[11], необходим щадящий режим — много отдыхать, хорошо питаться, делать упражнения.

— А ребенок? С ребенком будет все хорошо?

— Женщина на пятом месяце беременности.

— Да, я знаю, — сказал Амадео.

— Сердцебиение совершенно нормальное. Она молода и скоро восстановит форму. Роды должны пройти без осложнений, где-то в феврале.

На лице Амадео были написаны облегчение и радость.

— Простите, не хотите ли вы выпить со мной? Виски, доктор? За рождение моего ребенка! — сказал Амадео, передавая ему бокал.

Врач на мгновение изумился.

— Примите мои поздравления, месье Бенгела, — сказал он, чокнувшись с Амадео. — Я, конечно, это предполагал, хотя она ничего не сказала, — тактично добавил он, сделав глоток. Врач внимательно посмотрел на Амадео, которого знал уже много лет. — Кажется, вы очень рады. До сих пор у вас не было детей. Разве это правильно?

Амадео резко сменил тему.

— Могу я увидеться с ней сегодня вечером?

— Да, но помните — она пережила несколько неприятных месяцев. Чтобы поправиться, ей нужен полный покой. Не говорите ничего, что может ее встревожить.

Врач смотрел на Амадео, пытаясь отгадать загадку. Единственное, что приходило в голову, — аргентинский магнат соблазнил девушку, бросил ее, а затем передумал. Учитывая, с какой радостью он говорил о рождении ребенка, было ясно, что эта хрупкая молодая женщина сумела покорить его сердце.

— Нежная забота очень помогает при врачевании, — сказал на прощание врач.

Амадео направился в то крыло замка, где разместили Шаннон. Эту же комнату она занимала во время первого приезда. При виде Шаннон, сидящей на постели, в подушках, Амадео охватила робость молодого любовника. В облике Шаннон появились спокойствие и безмятежность, которые раньше ускользали от его внимания. Казалось, ее внешняя красота стерлась, и под ней обнаружилось очарование души, которое и заставило Амадео полюбить эту женщину. Несмотря на впалые щеки и глубокие тени под глазами, Амадео знал, что перед ним настоящее сокровище. Пододвинув к кровати стул, он нежно взял Шаннон за руку и поцеловал.

— Спасибо, Амадео, — прошептала она, в полусне едва открыв глаза.

— Нет, я должен тебя благодарить. Ты принесла мне столько счастья!

Шаннон рассеянно улыбнулась. Смысл слов не доходил до нее. Сейчас она была рада спокойствию и уюту — пусть другие принимают за нее решения. Как и почему Шаннон сюда попала, казалось неважным, она уже погружалась в сладкий, спокойный сон.

Наклонившись, Амадео поцеловал ее в лоб. Затем сел и долго сидел, рассматривая каждую черточку в облике этого милого существа, которое каким-то чудом вернулось к нему. Однажды, много лет назад, жернова судьбы погубили все, что было ему дорого. За последние двадцать четыре часа жизнь преподнесла ему новый урок. Амадео с благоговением понял, как тонка та нить, на которой держится счастье.

— Спокойной ночи, Шанита, — прошептал Амадео, ожидая момента, когда сможет наконец высказать ей свою любовь.

В конце сентября черный «линкольн» ехал по холмистым предместьям Бостона. Огромные викторианские дома проглядывали среди листвы деревьев, уже окрашенной в цвета осени. Сквозь затененное стекло Керри равнодушно глядела, как один большой дом сменяет другой. За всю дорогу от железнодорожной станции она не сказала ни слова нанятому ею шоферу в униформе.

С отсутствующим видом открыв сумочку от «Гемеса», Керри достала портсигар, зажгла сигарету и откинулась на сиденье с таким видом, будто поездка в лимузине была для нее обычным делом.