Муки ревности

— О, Дуэйн, — простонала она, — скорее же, скорее.

Но он уже расстегнул и снял с нее джинсы, и теперь между ними оставалась последняя преграда — тонкие трусики.

— Иди же ко мне, иди скорее, — прохрипел он, притягивая ее к себе.

И Оливия послушалась, скинула их и шагнула в ванну, и опустилась на него сверху, соединив, их стремящиеся друг к другу тела в одно. Они двигались медленно, упиваясь каждым мгновением, наслаждаясь изумительной близостью — не только физической, но и душевной.

— Как же я люблю тебя, малышка, — шептал Дуэйн, покрывая поцелуями ее мокрую грудь. — Какая же ты восхитительная. Я могу заниматься с тобой этим целыми днями…

Она радостно хихикнула.

— Я тоже. И хочу поймать тебя на слове. Давай проведем весь сегодняшний день в постели.

— А что подумает твоя строгая домоправительница?

— Ничего не подумает. Потому что не узнает. Она не поднимается ко мне в спальню, — ответила Оливия.

— Да? А когда услышит? — коварно усмехнувшись, продолжал он допрос.

— А что она должна услышать? — подыгрывая ему, отозвалась молодая женщина, так шевельнув бедрами, что он застонал. — Вот это?

— Да, милая, да! — задыхаясь, выкрикнул Дуэйн, повернулся, накрыв ее своим телом, и с силой погрузился глубже.

Она тоже застонала и закричала в ответ, сотрясаясь в судорогах наслаждения:

— Еще, еще, еще… О, пожалуйста, еще!

Их крики и стоны слились в единый гимн любви и страсти, а когда затихли, он любовно шепнул:

— И вот это тоже.

Глубоко и удовлетворенно вздохнув, Оливия потянулась и сказала:

— Ладно, убедил. Я позвоню и скажу, чтобы она не приезжала сегодня. Доволен?

— Угу. А теперь, если не возражаешь, давай перенесем наши упражнения в спальню.

Спустя несколько минут оба крепко спали.

Они провели этот день, как и собирались, — занимаясь любовью, засыпая, в объятиях друг друга, просыпаясь и снова вступая в страстную схватку, и снова погружаясь в сладостную дремоту.

Вскоре после полудня Оливия тихо, чтобы не разбудить Дуэйна, спустилась вниз и приготовила ланч. Они поели в кухне, наслаждаясь вкусной едой, горячим кофе и своим уединением. Благодаря продолжающейся буре никто не нарушил их покоя — ни миссис Грейнджер, ни управляющий ранчо, ни кто-то еще. Только ближе к вечеру Дуэйн вспомнил о брошенном им автомобиле и спросил, можно ли как-то пригнать его к дому.

— Не знаю, кого и попросить в такую погоду, — помрачнев, ответила Оливия. — А что, ты уже собираешься уезжать?

От него не укрылась смена ее настроения.

— Не сегодня, милая. Но ты же, помнишь, что сказала Марси: у мамы завтра день рождения. И я подумал, что мы могли бы поехать вместе.

Оливия приподнялась на локте и, задумчиво накручивая на палец непокорную рыжую прядь, спросила:

— Вместе? Ты считаешь, нам стоит поехать вдвоем?

— Конечно. Я же должен познакомить родных со своей невестой. К тому же…

— С невестой? — перебила она. — То есть ты уверен? В том, что хочешь жениться на мне?

— Конечно. — Дуэйн поднял голову с подушки и внимательно посмотрел на нее. — А ты что-то имеешь против? Тогда лучше скажи сразу. Какие у тебя возражения? Ты — свободная женщина, я — свободный мужчина, мы любим друг друга… А это, как раз та ситуация, в которой нормальные люди женятся и живут долго и счастливо, пока не умрут в один день. Да и возраст у нас подходящий.

— Ты правильно заметил — нормальные люди, — снова помрачнев, ответила Оливия.

— А что, ты не считаешь меня нормальным? — попытался отшутиться Дуэйн, ощущая ее растущую внутреннюю напряженность.

— Нет, тебя считаю. А вот себя… — Она вздохнула. — Знаешь, то, что произошло вчера, заставило меня задуматься, а все ли со мной в порядке. Уж не стала ли я истеричкой? Психопаткой? Понимаешь, когда сегодня утром все разъяснилось, ну, что Марси — это твоя сестра, я вдруг поняла… Как бы это объяснить?.. Ну, что у меня неадекватная реакция на подобные ситуации. Видишь ли, если бы я хоть на минуту задумалась, то поняла бы, что ты не оставил бы меня одну дома, где я могла бы услышать нечто, компрометирующее тебя. Потому что независимо от личных симпатий нас связывают еще и деловые отношения. Ты мой адвокат и в качестве такового не можешь не беспокоиться о своей репутации. Верно?

— Верно, — подтвердил Дуэйн, внимательно разглядывая ее серьезное лицо и нахмуренный лоб.

— Ну вот, а я ни о чем не подумала. Даже не усомнилась ни на мгновение в дурном истолковании того звонка. Просто оделась и уехала, не позаботившись о том, чтобы выслушать твои объяснения. То есть признала тебя виновным без суда и следствия. Потому что и то, и другое уже состоялось. Не с тобой. С Эндрю. И я все автоматически перенесла на тебя…

— Олли, родная моя. — Он закрыл поцелуем ее рот, пытаясь лаской стереть горестное выражение с прекрасного выразительного лица. — Я люблю тебя, моя ненаглядная. И силы моей любви хватит, чтобы исцелить раны, которые он нанес тебе. Слышишь? Я никогда не оскорблю тебя изменой, никогда не дам повода…

— Дело не в тебе, Дуэйн! — с мукой воскликнула она. — Как ты не понимаешь? Дело во мне. В том, что я автоматически предполагаю самое плохое, в том, что я могу оскорбить тебя подозрением!