Муки совести

– Верно, – вмешался англичанин, – но здесь и в самом деле красивее, чем в каком-нибудь другом уголке земли. Вы, может быть, слыхали, господа, что произошло с варварами, в нашем случае это, помнится, были не то немцы, не то венгры, когда они поднялись на Ден-Джаман и увидели у своих ног Лак-Леман? Они вообразили, будто небо упало на землю, и так перепугались, что повернули вспять. Впрочем, об этом наверняка можно прочесть в путеводителе.

– Мне думается, – сказал один из русских, – это чистый, свободный от лжи воздух, которым мы здесь дышим, заставляет нас находить все таким прекрасным, хотя я не намерен отрицать, что та же прекрасная природа, в свою очередь, воздействует на наши органы чувств и не дает им запутаться в наших предубеждениях. Дайте срок, пусть умрут наследники Священного союза, а самые высокие деревья лишатся своих верхушек, тогда и наши травы вновь зазеленеют под лучами солнца.

– Вы правы, – сказал господин фон Блайхроден, – но нам едва ли придется срезать верхушки деревьев. Существуют другие, более человечные способы. Был однажды сочинитель, написавший весьма посредственную пьесу, весь успех которой зависел от того, кому поручат главную женскую роль. Он пошел к примадонне театра и спросил, не желает ли она сыграть в его пьесе. Примадонна отвечала уклончиво. Тут автор, окончательно забывшись, напомнил ей, что, по существующим правилам, дирекция театра может заставить ее взять эту роль. Верно, – отвечала примадонна, – но я могу и провалить роль! Мы тоже могли бы провалить главный обман нашего времени. В Англии, например, это сейчас всего лишь вопрос государственного бюджета! Если парламент провалит голосованием суммы, определенные на содержание королевского двора, двор останется ни с чем. Таков путь законных реформ. Вы согласны со мной, господин англичанин?

– Совершенно согласен, – ответил англичанин. – Наша королева имеет право играть в крокет и в мяч, но в политику пусть лучше не вмешивается.

– А войны! Войны! Они-то когда-нибудь прекратятся? – вмешался испанец.

– Если бы женщины имели право голоса, размеры армий давно бы свелись к минимуму, – сказал фон Блайхроден. – Как ты считаешь, жена? Верно это или нет?

Фрау фон Блайхроден утвердительно кивнула.

– Ибо, – продолжал фон Блайхроден, – какая мать захочет отпустить своего сына, жена – своего мужа, сестра – своего брата на это побоище! А если вдобавок не найдется никого, кто натравлял бы мужчин друг на друга, тогда сама собой исчезнет и так называемая расовая ненависть. Человек добр, но люди злы, как сказал наш друг Жан-Жак, и он был прав! Почему здесь, в этой прекрасной стране, люди гораздо миролюбивее, почему у них более довольный вид, чем у людей в других странах? Да потому, что у них не сидят на голове денно и нощно всякие магистраты, они знают, что сами будут определять, кому править ими, а главное – у них почти нет причин для зависти и огорчений. Никаких королевских кортежей, никаких вахтпарадов, никаких гала-церемоний, когда слабый человек невольно поддается искушению воздавать почести всему блестящему, но ложному! Швейцария представляет собой в миниатюре ту модель, по которой надлежит строить все будущее Европы!

– Вы, вероятно, оптимист? – полюбопытствовал испанец.

– Да, – отвечал господин фон Блайхроден, – я бывший пессимист.

– Итак, вы полагаете, – продолжал испанец, – что вариант, пригодный для такой маленькой страны, как Швейцария с ее тремя языками, приемлем и для большой Европы?

У господина фон Блайхродена, казалось, возникли сомнения; но тут слово взяла одна из тиролек.

– Простите, господин испанец, – сказала она, – вот вы сомневаетесь, что это приемлемо для Европы с ее шестью либо семью языками. Но я приведу как образец страну, где живут двадцать национальностей: китайцы, японцы, негры, краснокожие и все нации Европы, перемешанные в одной стране, – вот оно, всемирное государство будущего! И я его видела, ибо я побывала в Америке.

– Браво, браво, – сказал англичанин. – Господин испанец, вы разбиты наголову.

– А вы, господин француз, – продолжала тиролька, – вы сокрушаетесь из-за Эльзас-Лотарингии! Я это вижу! Вы полагаете войну-реванш неизбежной, ибо не допускаете и мысли, что Эльзас-Лотарингия навек останется в руках у немцев. Вам кажется, будто перед вами стоит неразрешимая проблема.

Француз вздохом выразил полное свое одобрение.

– Хорошо, но когда вся Европа станет тем, что господин фон Блайхроден видит в Швейцарии, то есть союзом государств, тогда и Эльзас-Лотарингия станет не французской, не немецкой, а просто-напросто эльзас-лотарингской! Будет ли вопрос таким образом решен?

Француз учтиво поднял свой бокал и поблагодарил тирольку наклонением головы и горестной улыбкой.