Мулан

Голос Сверчка заслышался в столовой. Войдя в суматошливое помещение, Мулан обвела взглядом сидящих по лавкам солдат, ища, где безопасно будет сесть. Краем глаза она приметила Луньвэя, который, повесив голову, выходил из казармы, прижимая к груди свои жалкие пожитки. Она сглотнула. Она слышала, как прогрохотало его имя после подъёма к святилищу. Сержант Цян заметил, что он выплеснул из своих вёдер воду, чтобы облегчить себе подъём, и тотчас отчислил его. Проступок был пустяшный, зато возмездие было быстрым и жёстким. Мулан содрогалась при одной мысли, что произойдёт, если откроется её секрет.

Тряхнув головой, она снова сосредоточила своё внимание на поиске места. Увидев, что сесть можно единственно возле Сверчка и ещё одного новобранца по имени Линь, Мулан подошла к ним и опустилась на лавку, стараясь не привлекать к себе внимания. Она как раз начала есть, когда Линь достал лист бумаги. Это был рисунок молодой женщины.

– Мы были сговорены двадцать семь дней тому назад, – сказал он Сверчку. – Её зовут Ли Ли. У неё кожа белая, как молоко. Её пальцы – как нежные белые корешки зелёного лука…

Мулан чуть не прыснула. Зелёного лука? Интересно, что подумала бы Ли Ли, услышав эдакое сравнение.

– Линь у нас романтик! – провозгласил Сверчок, явно более Мулан впечатлённый красноречием друга.

Линь мечтательно улыбнулся.

– Ли Ли – моё вдохновение, – продолжал он. – Её глаза, как капли утренней росы, а волосы – как дальние горы, темнеющие под чёрными тучами…

Мулан подумала, что она не вынесет ещё одного сравнения, но тут Яо стукнул по столу кулаком, прерывая излияния Линя.

– Я люблю тех, что попышнее! – сообщил он, разражаясь громким рокочущим хохотом. Вокруг поднялся хор согласных голосов. – С сильными, широкими бёдрами! – прибавил он.

Мулан сгорала от стыда. «Неужто мужчины так говорят о женщинах?» – при этой мысли её желудок, и так уже оскорблённый отвратительным вкусом предлагаемой еды, сжался. Ей и в голову не приходило, что мужчины столь мало уважают своих будущих жён. Её всегда наставляли высоко ценить того мужчину, за которого она однажды выйдет замуж, и всегда говорить о нём с гордостью. Да и о мужчинах вообще, говоря по правде. Однако здесь, похоже, лишь «романтику» достало галантности по-доброму говорить о противоположном поле. Даже Сверчок включился в обсуждение, а Мулан полагала его порядочным человеком.

– Я люблю целовать женщин с вишнёво-красными губами, – сказал он с улыбкой и обвёл взглядом окружающих мужчин, надеясь, что его слова встретят с тем же одобрением, что и Яо.

– Выходит, у твоей матери вишнёво-красные губы, – подколол его Яо, – потому что она единственная женщина, которая тебя целовала! – Солдаты захихикали, а улыбка на лице Яо сделалась шире.

– Мне нет дела до того, как она выглядит… – начал По.

Думая, что он встанет на защиту женщин и скажет что-то хорошее, Мулан вскочила.

– Я согласен, – выпалила она.

Но следующие слова По заставили её пожалеть о своей горячности.

– Моё дело – как она готовит!

Улыбка исчезла с лица Мулан. Она вернулась к своему неаппетитному обеду и удивилась, когда её окликнули.

– Скажи нам, Хуа Дзюн, – крикнул Хонхэй с другого конца стола. Он следил за ней, пытаясь уяснить, что она думает о спорщиках и их словах. Решив растормошить её, он продолжал: – Скажи нам, каков твой идеал женщины?

Снова по залу прокатился одобрительный гул.

– Да, – выкрикивали солдаты, – скажи нам!

Мулан помертвела. Она встретила испытующий взгляд Хонхэя и прищурилась. Она знала, чего он добивается. Он хочет вывести её из себя. Но она не поддастся. Она помолчала, собираясь с мыслями, прежде чем ответить.

– Пожалуй, – проговорила она старательно низким и ровным голосом, – я ценю в женщине храбрость.

В зале воцарилась тишина. Мужчины недоумённо переглядывались. Они были сбиты с толку и разочарованы. За исключением Хонхэя. Кажется, он был заинтригован таким ответом.

Мулан упрямо продолжала, хоть и понимала, что опять ставит себя наособицу к остальным. Но ей было всё равно. Она хотела показать им, что женщина – нечто большее, чем предмет обстановки.

– И чувство юмора. – Кто-то расхохотался. – И ум! – Тут смеялись уже все. Все, кроме Хонхэя.

– Ну а как она должна выглядеть? – настаивал Сверчок.

Мулан покачала головой.

– Дело не в этом.

– Храбрая, весёлая, умная, – повторил Яо. – Хуа Дзюн вовсе не женщину описывает, он описывает мужчину! Меня!

Зал взорвался хохотом, а Мулан опустилась на своё место. Какой смысл? Это всё равно что разговаривать со стаей животных. Но когда она подняла голову, то с удивлением заметила, что Хонхэй ей улыбается. Он подмигнул. А затем, повернувшись к Яо, выкрикнул:

– Храбрый, весёлый, умный? Нет, это не ты, Яо. Определённо, не ты.

Теперь все смеялись над Яо, забыв о Мулан. Улучив момент, она выскользнула из зала. Но прежде благодарно улыбнулась Хонхэю.

Глава 12