Мулатка в белом шоколаде

У нее появились другие дела и приятные заботы. Муж неожиданно сделал какое-то важное открытие, за которое ему стали присуждать премии и награды. Наташа теперь вместе с мужем не вылезала из-за границы. Муж проводил время на симпозиумах и научных советах, а Наташа бродила по улицам европейских городов, обмирая от обилия красивых вещей в магазинах, домов и парков.

Благополучие мужа продолжилось и после перестройки. Он умел вовремя учуять, куда дует ветер. И сейчас Наталья Владимировна жила с мужем, ни в чем не нуждаясь. К тому же теткина квартира досталась ей. Квартиру мужа они сдавали. И получали неплохой дополнительный доход.

– Хотя к чему нам столько денег? – вздохнула Наталья Владимировна. – Вдвоем живем. С Нексей.

Нексей звали болонку, которая, несмотря на свои крохотные размеры, пока ее хозяйка ударялась в воспоминания, уже успела основательно загадить весь газон, покусать огромного ротвейлера и загнать на дерево кошку с двумя котятами. Одним словом, провела время весьма приятно, ни в каких деньгах для счастья явно не нуждаясь.

– У мужа близкой родни не осталось, я со своими тоже отношений не поддерживала, всех растеряли, живем вдвоем, век коротаем, – вздохнула снова женщина. – Иной раз так и кольнет в сердце. И чего я у невестки ребенка не взяла? Все не чужая она мне была.

И женщина наконец замолчала. А подруги растерянно переглядывались. И к чему был весь этот рассказ? Какое им дело, что Наталья Владимировна всю свою жизнь скрывала от высокомерного и запугавшего ее мужа свое происхождение?

– А я вам разве не сказала? – удивилась Наталья Владимировна, когда подруги задали ей этот вопрос. – Невестка-то моя, которая с ребенком приходила, она была моя полная тезка. Тоже Наташей кликали. Отец Володя, как и мой, а по мужу, по брату моему, значит, фамилия у нее тоже моя была – Курина.

Подруги молчали, пытаясь осмыслить услышанное. А Наталья Владимировна тем временем прибавила – видать, в самом деле болело у нее сердце за то, что отказалась в свое время от шанса завести ребенка:

– А может быть, и правильно я сделала, что не взяла у Наташки ее девчонку. Больно уж черномазой уродилась.

– Как?!

– А так, я еще тогда в одеяльце-то глянула и сразу увидела: не русский у невестки младенец.

– Негритенок?

– Да нет, просто глазки черные и родилась уже с волосиками – черными. Длинные такие, черненькие. И курчавились.

И, вздохнув, Наталья Владимировна в последний раз покачала головой:

– Нет, все-таки права я тогда была! И как бы мы такую чумазую с мужем растили? У нас обоих волосы светлые. Пришлось бы мне в брюнетку перекрашиваться. А так недолго и волосы испортить.

Выцарапав у женщины название местечка, откуда была родом ее невестка, подруги попрощались с ней, оставив на газоне в обществе ее собачки. Уходя, девушки оглянулись, и сердце у них невольно сжалось. Наталья Владимировна так все и стояла неподвижно, понурившись.

– Вот гады мужики! – выругалась Кира. – Хлебом их не корми, дай любимой женщине жизнь отравить!

– По крайней мере, она сыта, обута и одета, – возразила Леся. – И знаешь, если бы она в самом деле хотела завести ребенка, то уговорила бы мужа. А видать, не больно-то ей и самой хотелось с младенцем возиться. Это она теперь, когда старость не за горами, о наследнике задумалась. А в молодости знать ни о чем таком не хотела.

От Натальи Владимировны подруги отправились на похороны Кати. Они и так уже запаздывали. Но Магомет Али, как и обещал, встретил их у входа на кладбище. И показал дорогу. Народу пришло не так много, как можно было думать. Главным образом родня Кати. Близких подруг у красивой девушки не было.

– Тут мы ничего нового не узнаем, – сказала Кира, едва окинула взглядом собравшихся. – Эти люди с Катей общались только во время официальных визитов. Ничего личного. Ничего они о ней нового нам не расскажут.