Мулен Руж по-русски. Пенталогия

— Ничего не могу сказать про ваших родителей, молодой человек, но за какие заслуги именно вам что-то положено?

— По праву рождения! И не тебе, купец, об этом рассуждать!

Собравшиеся за столом люди примолкли, а Иван Казанцев уже пожалел, что пригласил в гости этого гардемарина. И вдруг в напряжённой тишине:

— Жалко, такой хороший женщина, а отец барыга, спекулянт!!! — процитировал Игнат, после чего громко заржал.

Лапин, который уже хотел проучить этого юнца, глядя на Игната тоже рассмеялся. Остальные ничего не поняли, а молодой шляхтич не знал — обижаться ему или нет. Вроде обидного ему ничего не сказали, но и причину смеха он понять не мог.

— Ладно, — продолжил, отсмеявшись Лапин, — сегодня у нас праздник и споры нам ни к чему. Давайте лучше выпьем за здоровье, которое не купишь ни за какие деньги!

— За здоровье Её Императорского Величества Государыни Императрицы! — вставил своё слово шляхтич.

Все снова дружно подняли бокалы и осушили их до дна.

— А где вы будете служить, господа гардемарины? — обратился ко всем Кощеев.

— Нас приписали к 100-пушечному линкору «Ростислав», — похвалился один из гостей.

— Неужели 100-пушек? — наигранно удивился Игнат.

— Да! На этом корабле мы сможем победить любого врага, разнеся его суда на мелкие щепки!

Игнат подмигнул Лапину. Мужчины уже поняли, что парней немного развезло и пора приступать к следующему номеру сегодняшней программы. По знаку Ивана Андреевича в комнату вошли три музыканта и четыре молодых девушки, которых не так давно проверил доктор и сказал, что они совершенно здоровы. Вино в этот вечер лилось рекой, музыка и песни не умолкали, а ночью комнаты наполнились женскими стонами…

— Вовремя ты, Игнат, меня фразой срубил, — говорил Лапин, сидя при свете керосиновой лампы с Кощеевым в одной комнате.

Друзья нехотя перекидывались в картишки. Молодёжь давно разошлась парочками по комнатам, но кто-то же должен был контролировать эту гулянку. Были, конечно, и слуги, но мало ли что…

— Я, как увидел, что у тебя глаза кровью начали наливаться, решил, что кранты пришли к котёнку! А зачем праздник портить?

— Ты прав. И не доказал бы ничего, да ещё кучу проблем мог бы заиметь. Если уж в наше время дураков хватало, а тут видишь как: «По праву рождения». И ведь не поспоришь.

— Поэтому и нечего бисер перед свиньями метать. Другие два пацанёнка вроде ничего, а этот с гонором попался. Жизнь, видать, ещё не била.

— Бывает такой гонор, что: «горбатого только могила исправит». И что Иван в нём нашёл?

— Да он, похоже, сам пожалел, что пригласил этого шляхтича в гости. Конечно, гонор — это хорошо, но только, как приложение к уму.

В этот момент в одной из комнат раздались громкие женские стоны.

— Эх! — воскликнул Лапин, — где мои семнадцать лет? Ни забот, ни хлопот и по барабану все проблемы.

— А ты чего для себя красотку не подобрал? Сейчас бы тоже развлекался…

— Вот не поверишь, Игнат, мне моей Танюшки вполне хватает. Конечно, когда слишком долго без неё, то накопившиеся пары скидываю с какой-нибудь девицей, но только лишь. А с ней реально, хорошо так и уютно. Я удивляюсь Казанцеву и Агееву. Были бы у меня такие взбалмошные жёны, то давно бы прибил нафиг. А этим нравится.

— Любовь.

— Ага, любовь… Только ты один у нас в холостяках ходишь.

— Молодой ещё, рано мне, — и друзья весело рассмеялись.

* * *

Утром все девицы ушли, а молодые люди очухались только ближе к обеду и снова собрались в столовой комнате. Вид у них был не очень. Алкогольные токсины давали о себе знать. В столовую зашёл Игнат.

— Что, сидите, грустите? — строгим голосом заговорил Кощеев. — И правильно делаете. Девицы-то ваши вчерашние все в церковь к батюшке пошли, венчаться хотят. А после того, что вы ночью с ними сделали, остаётся вам только одно — идти под венец.

— Да, ты что такое говоришь, Игнат? — изумился Иван.

— А ты как хотел? Девку обесчестил и в кусты? Ишь, какой шустрый! Садись, пиши отцу письмо, проси благословения.

Сидевшие рядом юноши удивлённо смотрели то на Игната, то на Ивана. Кощеев достал несколько листочков бумаги, разложил перед всеми, поставил чернильницу и раздал перьевые ручки.

— Это всех касается. Берите ручки. Я буду диктовать, а вы пишите.

— Игнат, а может не надо? — как-то жалобно попросил Иван.

— Надо, надо. Пишем…

Все непроизвольно взяли ручки и приготовились писать.

— Я, такой-то, такой-то, имел дерзость в ночь с 1-ое на 2-ое мая 1787 года… Все пишите? — грозно оглядел юношей Игнат.

Гардемарины синхронно кивнули.

— Так… 1787 года от Рождества Христова поиметь девицу… Каждый пишет имя своей девицы.

— А я не помню, — подал кто-то голос.

— Твою звали Раком-Да, — тут же сказал Кощеев. — Имя пишется через чёрточку после второго слога. Так, поиметь девицу Раком-Ду… Пишúте, как вы имели своих девиц…

Юноши напряжённо пытались что-то вспомнить и перенести это на бумагу.

— Что за бодяга здесь происходит? — спросил Лапин, войдя в столовую.

— Вот, ребята пишут сочинение.

— Какое на хрен сочинение, Игнат?

— Тема сочинения: «Как я провёл свою ночь».

Лапин подошёл к одному из гардемаринов, взял листочек, лежащий возле него, и прочитал…