Муля, кого ты привез? (сборник)

Среда настала и в доме Оператора. Жена болтала по телефону с подругой.

Обычно его это раздражало. Всюду доносилось журчание ее голоса, как будто в доме мало дел. Одежда раскидана, в кухне полная раковина грязной посуды. Как они будут жить без него? Зарастут.

Жене – сорок лет. Она еще красивая и даже молодая, но сорок лет – ни туда ни сюда. Качественные мужики хотят молодых, чтобы рожали, а некачественные – кому нужны? Большая вероятность, что жена не выйдет замуж, останется одна – нервная, несчастная, будет срываться на дочери. Подранки. Подстреленные девочки. А он в это время должен будет воспитывать ее сына, который, возможно, хороший мальчик, но чужой.

– Ты чего? – подозрительно спросила жена. – Ходишь, как будто у тебя кактус в жопе.

Кактус был в душе. Оператор достал из холодильника бутылку водки и стал пить, сидя на кухне.

Жена стала мыть посуду. Грюканье тарелок, шум падающей воды были кстати. Лучше, чем тишина.

В четверг Он и Она встретились.

– Я свободна, – сказала она.

Оператор промолчал.

– Ты не сказал? – догадалась она.

– Это выше моих сил.

– И сколько это будет продолжаться?

– Не знаю.

– Всегда?

– Не знаю.

Она поняла: он ее подставил. Она прыгнула с парашютом в бездну, а парашют не раскрылся.

Если подумать, можно, конечно, бросить и одного и другого. И мужа, и Оператора. Но муж – отец ее сына, а Оператор – залог ее успеха. Можно, конечно, бросить обоих и найти третьего, но зачем? И для чего?

Все осталось как есть.

Любовь к Оператору стала болеть. К чувству восхищения прибавилось легкое презрение, раздражение и недоверие. Они начали ссориться. Тема была одна: «У попа была собака, он ее любил, она съела кусок мяса, он ее убил». И так далее, по кругу.

Оператор стал ее побаиваться. Он знал, что в каждую свободную минуту она поставит свою пластинку.

Муж перебрался в маленькую комнату, и они стали жить как соседи. Сын по-прежнему имел полный комплект родителей, и это оправдывало их совместно-раздельное проживание.

Муж не уходил, ему было некуда. И она не уходила. Ей тоже было некуда. Так и жили, бок о бок. Вместе ели, праздновали Новый год и дни рождения, болели и выздоравливали.

Восемьдесят процентов жизненного наполнения составляла работа. Работа била фонтаном, давала деньги, призы, поездки, людей. Можно сказать, что она была замужем за своей работой.

Сын входил в сложный возраст, ему необходим был отец. Интересы сына ставились выше, чем свои.

Вокруг бушевала чума двадцатого века – наркотики. Сколько молодых соскальзывали в смерть… Необходимо следить за мальчиком, все знать, ничего не упустить. Надо было забыть о себе.

Вопрос: стоит ли забыть о своем счастье ради ребенка? Ответ: стоит. Потому что дети – главная составляющая счастья.

У Оператора родился второй ребенок. Он любил о нем рассказывать. Новый ребенок – это всегда чудо, пришелец из космоса. Оператор не уставал его снимать и показывать в группе. Все шумно восхищались, и было чем.

Семьи не разрушились. Прошли через кризис среднего возраста и устояли. Укрепились.

Каждая семья – не яблоко из двух половин, а скажем так: половина яблока – половина огурца. Странный гибрид, однако существует.

Он и Она больше не вместе. Каждый по отдельности. Это никому не заметно, кроме них самих. Он – по-прежнему маэстро в своем операторском деле. Она – по-прежнему режиссер, востребованный и конвертируемый во всех валютах.

Успех приносит деньги, деньги приносят свободу и хорошее настроение.

Третий возраст она встретила в хорошем настроении.

У нее был дом в горах Осетии и дом на берегу моря в Болгарии, большая квартира в центре Москвы плюс дача в Подмосковье.

Он и она не общались. О чем говорить? О том, что у попа была собака? Но от собаки ничего не осталось, только скелет, и то неизвестно. Жизнь прошла. Во всяком случае, ее активная фаза. Доходили слухи, что Оператор болеет. Правильно. Надо же от чего-то умирать.

Однажды раздался звонок.

Это был Он. Его голос не изменился. Звучал так же, слегка хрипловато. Голос – инструмент души. Значит, и душа не постарела.

– Знаешь, что было самым прекрасным в моей жизни? – спросил он.

– Откуда же я знаю…

– Твое письмо.

Она вспомнила письмо.

– А… – произнесла она.

А что еще сказать? Только «а»…

– Я чего звоню, у тебя нет копии?

– Зачем? – удивилась она.

– Я хотел взять письмо с собой.

– Куда? – не поняла она.

– Туда. У меня есть выходной костюм, в котором меня похоронят. Я положил письмо во внутренний карман, а оно оттуда пропало.

– Жена вытащила. И порвала, – догадалась она.

– Ну, не знаю. Но я не хочу без письма. У тебя, наверное, есть копия…

Она вдруг вспомнила, что написала это письмо в двух экземплярах: черновик и набело.

– Возможно, есть…

– Поищи, а?

– Ладно. Поищу, – пообещала она.

Письмо могло храниться между старыми фотографиями.

– Найдешь, позвони, – попросил он.

– Сам позвони.

– Когда?

– В среду.

– Договорились.

Настала среда. Ее архив находился на чердаке подмосковной дачи. Лестница крутая. Чердак захламлен. Где там искать? Легче сказать: не нашла. Как писал Куприн: «Обойдется цыганское веселье без марципанов».