Муля, кого ты привез?

Мне удалось вступить в кооператив художников. Помог председатель кооператива Медведкин. Ему понравились мои двадцать два года, и он закрыл глаза на то, что мы не художники. Я – учительница музыки. Муж Дима – инженер в конструкторском бюро.

Я помню, что у этого Медведкина в семье произошло несчастье: единственная дочь попала под грузовик, погибла. Он и его жена решили поменять место жительства, потому что в старой квартире им все напоминало о дочери. Медведкин стал председателем кооператива, хотя он тоже не был художником. А может, и был.

Короче, мы въехали в прекрасный кирпичный дом, семнадцать минут от Кремля на автобусе. Центр.

Мой муж вытащил на жеребьевке седьмой этаж. На этаже собралась сплошная молодежь. Все ходили друг к другу в гости, двери не закрывались.

Что такое молодость? Бездна энергии, легкое тело. Мы поглощали жизнь горстями, и казалось, что за поворотом нас ждет новое, неизведанное счастье. Любовь, например, или слава, или мешок с деньгами. Или то, и другое, и третье одновременно.

Моей соседкой справа была незамужняя тридцатисемилетняя Людка. Людка работала редактором художественного журнала, имела к художникам опосредованное отношение. Она казалась мне безнадежно старой, но все-таки привлекательной. У нее были большие серо-зеленые очи с коричневым сектором в правом глазу. Такое я видела только у кошек: коричневая вставка на светлом фоне райка. Считается, что такое вкрапление – примета счастливого человека. Бог метит. Но в случае с Людкой что-то перепуталось. Она постоянно притягивала к себе несчастья. Если ангина, то обязательно с осложнениями. Если пропадал свет – значит, короткое замыкание в Людкиной проводке. Она постоянно теряла деньги, забывала рукописи в метро, ее обманывали и обсчитывали. И несправедливо придирались на работе.

Людка ныла, и было из-за чего. Я ей сочувствовала, но предпочитала держаться подальше. Боялась заразиться ее невезучестью.

Соседка слева – Ланочка. Полное имя – Светлана. Ланочка была замужем за художником Мишей Королевым.

Миша – красавец. Людка впервые увидела его на собрании пайщиков кооператива. Миша пришел один. Он тогда еще не был женат на Ланочке. Людку опалила надежда: вот он, ее счастье. И живет тут же, не надо даже лифт вызывать. Пять шагов от двери до двери. Но… Когда дом был построен, Миша въехал в свою квартиру с Ланочкой.

Людка мысленно сравнила себя с соперницей. Да что там сравнивать… Людка – секси, а Ланочка – ворона, носатая и черная. Где были его глаза?

Однако выбор сделан. Миша не испытывал никаких сомнений, поскольку он не знал о Людкиных притязаниях. А Ланочку он любил всей душой и всем телом. Ему она была красива. Почти совершенна.

Ланочка была другая, чем я.

Ланочка росла в дружной семье, ее обожали родители, потом обожал Миша. Она всегда существовала в любви, поэтому ее становление и развитие было гармоничным. Любовь и достаток – вот что формирует счастливого человека. А ненависть и нищета формируют уголовника. Когда приходится выживать, психика деформируется, вырастают когти и клыки.

Ланочка оставалась нежной женщиной. Сначала о ней заботился высокопоставленный отец, потом обеспеченный муж. От нее требовалось одно: любить. А это самое простое. Люби себе своего мужа. Своего, не чужого. За него не надо биться. Он – рядом, стоит только руку протянуть.

Я тоже любила мужа, но мне плюс к тому приходилось работать, зарабатывать.

В те времена я работала в музыкальной школе. У меня было по десять учеников в день, и я так уставала, что выла в прямом смысле слова. Бежала с работы домой и выла. На меня оглядывались.

Прибегая домой, произносила одно слово: «Жрать». Муж садился на стул, как зритель в партере, и смотрел, как я поглощаю еду. Вдохновенно, жадно и страстно. Это был театр.

Я не любила свою работу, поэтому моя жизнь была безрадостной и даже мучительной, несмотря на молодость, здоровье и внешнюю привлекательность. Когда ты восемь часов в день (рабочее время) отдаешь черту, какое может быть счастье?

Настоящая жизнь началась после первой публикации первого рассказа. Рассказ вышел с предисловием Константина Симонова. Симонов испытал прижизненную славу, поскольку был идеолог войны и певец любви плюс красив и элегантен. В то время редко кто из писателей хорошо одевался. Только Нагибин и Симонов. Получить его предисловие – особая честь.

Я помню, он позвонил мне домой в девять утра. Я еще спала и схватила трубку, не проснувшись окончательно.

– Это Симонов, – сказали в трубке. – Я прочитал ваш рассказ. Он написан зрело и мастерски. Вы не начинающий писатель. Вы просто писатель.

Тут я проснулась – раз и навсегда. Я проснулась для новой жизни.

Симонов давно положил трубку, а я все держала ее возле уха, смотрела в никуда остановившимися глазами.

Вот так приходит судьба: пятнадцать слов по телефону, и твой корабль поднимает паруса и выходит в большие воды.

Итак, вышел рассказ с предисловием Симонова, с моим молодым портретом. Я получила мешок писем. Мне писали солдаты и уголовники из тюрем. Те и другие делали предложение руки и сердца.