Мультилюди

Целые президентские администрации, оказывается, творят здесь реальность по своему хотению и разумению. А также какой-то юнец, который мечтает издать свой бестселлер и прославиться, как Стивен Кинг…

И все желания, смутные мысли и бредовые идеи, хорошее и дурное настроение какого-то клерка в Белом доме обрушиваются на несчастный земной шар.

А может, дело вовсе не в мистической трофейной нацистской статуе?

Может, это способности молодого человека? Ведь могут же многие писатели водить за нос целый мир? Все плюются, говорят, что это низкий жанр, пошлость и примитив – но читают!

Да и что может сделать Олег в такой ситуации? Ничего. Все его оружие – в нескольких словах…

– Майк, скажи, пожалуйста, как заканчивается твоя история про теракт в России?

– Пока не решил. Но история учит, что в таких ситуациях «хэппи-эндов» не бывает…

– Да, это так. Но может, ты изменишь это правило? Может, эта история закончится хорошо?

Майк скривился.

– Я серьезно. Это очень и очень важно.

– Зачем это вам? Вы всерьез думаете, что я смогу повлиять на действительность?

– А почему бы и нет? Многие писатели своим трудом изменили действительность. Если бы не Шекспир – мир бы выглядел чуть-чуть иначе. А если вычеркнуть из истории больше писателей – мир был бы совсем другой. И вряд ли – лучше…

– Постойте… Но если вы говорите, что я своими текстами могу менять действительность… Ведь можно попробовать использовать это во благо! Можно писать о новом, более совершенном мире! О справедливом демократическом обществе на всей планете! Это же…

Олег нервно засмеялся и закачал головой. Его осенило поразительной догадкой.

– Майк, я вижу – ты хороший человек. И наверняка талантливый. Но я тебя умоляю – пожалуйста, не пиши ничего «о новом мире» и «справедливом обществе во всем мире»!

– Но почему?!

– Да потому, что один человек уже писал об этом. Его звали Владимир Ильич Ленин.

– Вы хотите сказать…

– Да. Намерения-то в написанном, может, были самые лучшие. А вот как эти тексты воплотились в действительности… И не в обиду: в вашей администрации небось каждый день пишут о демократии во всем мире. Километры текстов. И посмотри, что в этом самом мире творится…

– Я не согласен с вами…

– Майк, я не хочу с тобой спорить. Пусть об этом спорят политики. Я прошу тебя только об одном: пусть описанные тобой события в России закончатся хорошо. Пусть там больше не погибнет ни одного человека… Я не могу просить за все человечество. Но за несколько человек, с которыми связана моя жизнь… Пожалуйста…

Майк смотрел на Олега и задумчиво чесал в затылке.

Конечно, ему нелегко переварить сказанное. Он должен пройти весь путь. Как Олег.

И к тому же он так уверен в собственной правоте! В правоте своих идей, принципов и того, что ему говорят ежедневно… Ведь мир – он не только такой, каким его видишь. Он еще и такой, каким его тебе преподносят авторитеты.

– Хорошо, – сказал наконец Майк. – Может, вы в чем-то и правы. Я подумал и понял – у меня в книге все действия террористов удаются и уносят жертвы. Для убедительности надо сделать исключение из правил…

«Ничего ты не понял, – подумал Олег. – При чем здесь убедительность? И при чем здесь правила, когда у тебя на кончике пера – живые люди?»

Впрочем, сколько уже убеждали людей, живущих в этом доме! Все как один они были уверены в собственной правоте, и никому еще не удавалось переубедить их. Может, Майк поймет наконец, что мир огромен, и не все хотят жить по написанному здесь сценарию?..

– Спасибо, Майк, что выслушал меня. Когда-нибудь я приду к тебе с твоей книгой за автографом…

– Вашими б словами…

– Прощай! И… Выбросьте вы отсюда эту статую. Она здесь не смотрится.

9

Когда Олег открыл глаза, все было кончено. На полу лежало несколько тел – «спортсменов» и вьетнамцев, он сразу понял, кто были эти отчаянные люди. Ни одна бомба не взорвалась. Не потому, что стоявший на контакте детонатора террорист плохо исполнил свою зловещую роль.

Просто Олег решил: хватит придумывать зло… Его и без того достаточно…

Он так и не понял, как за какие-то секунды в ЭТОМ мире ему удалось достроить и свести воедино свои воображаемые миры. Они просто вспыхнули у него в сознании – сразу, во всем своем объеме и истории, будто бы в действительности реализовался тот самый принцип сжатия «персонального времени».

Вот к чему были все эти «дальневосточные агенты»: они нужны были только для того, чтобы однажды спасти его и его друзей. А может, и не для этого вовсе. Но ведь если ружье висит на стене в начале книги…

А статуя… Черт с ней – пусть ее историю пишут политики. Тем более что теперь она просто груда камня. Идол, которому можно поклоняться, и не более. Хотя сила идола вовсе не во внутреннем устройстве. А в желании людей видеть силу и мощь воображаемого божества…

Главное, во что теперь верил Олег, – это в материальность СЛОВА.

Кто-то, сочиняющий в своем выдуманном мире его, Олега, судьбу, сам обрел плоть и кровь благодаря Олеговой фантазии. Это казалось невозможным, но ведь спасение пришло оттуда…