Мумия блондинки

— Очень сожалею, дорогая, мне следовало все тебе рассказать раньше. Но у меня не хватило смелости просить тебя разделить со мной такую тяжесть. Признаюсь, в ту ночь я воспользовался твоей машиной, так как моя не заводилась. Забавно, как такой пустяк может оказаться столь важным.

Он повернулся к Мерсии, глядевшей на него с отчаянием и недоверием.

— Я должен был сказать и тебе, Мерсия. Я так и собирался сделать на следующее утро. Боюсь, что именно ты, сама того не ведая, помогла мне изменить это решение. Ты подумала, конечно, что я поехал за Грейс на своей машине, а потом заявила лейтенанту, что видела ее в гараже, когда вернулась со станции техобслуживания.

Таким образом у меня появилось почти полное алиби. Ты могла присягнуть, без злого умысла, что у меня не было времени совершить эту кошмарную поездку в Г рей-вилл. Прости меня, Мерсия, что я не был с тобой вполне откровенным, я не заслужил твоего доверия.

— Но, Роберт, ты не можешь...

— Нет, могу и должен. Я был идиотом, воображая, что можно как-то выпутаться из этого кошмара.

Роберт обратился к Тренту со скорбной усмешкой на губах:

— Наверное, вы не очень высоко цените мое честное слово, лейтенант, но все же я хочу заявить вам следующее: признаю, что я убил Грейс Хау, но, бог — свидетель, я сделал это непреднамеренно. В этом не было злого умысла или желания ее наказать.

Вмешался Трент, он вежливо напомнил, что Роберт не обязан признаваться в том, о чем потом пожалеет. Можно было подумать, что он искренне симпатизирует человеку, за которым так упорно охотился.

— Благодарю, лейтенант, но я предпочитаю, чтобы собравшиеся в этой комнате услышали, что я скажу. Из-за моей нерешительности я причинил им много страданий, поэтому они имеют право узнать правду. Я намерен признаться в том, что является, разумеется, криминалом, но я лично не могу считать это убийством. Пенни, ты, вероятно, тоже согласна со мной, им надо послушать, да?

— Как хочешь, Роберт,— едва слышно ответила она.

— Наверное, вам всем известны обстоятельства, которые привели к этой трагедии,— продолжал доктор Хаднатт голосом, лишенным каких бы то ни было эмоций,— детское обожание Грейс, которое неожиданно переросло в злобу, идиотская сцена в карьере, а позже и в театре и, наконец, телефонный звонок со станции техобслуживания. Нет необходимости повторять все это, не так ли, лейтенант?

Трент покачал головой.

— Я поехал на эту станцию за Грейс один, во-первых, потому что не хотел беспокоить женщин среди ночи, а во-вторых, так просила сама Грейс. По телефону она разговаривала со мной извиняющимся тоном, и я подумал, что, возможно, мне удастся поговорить с ней спокойно и убедить ее в том, что на нее никто не обижается. Я был расстроен, нервничал, и мне не удалось завести свою машину. Вот почему я взял желтый «седан» жены и поехал по дороге, которая ведет в Нью-Йорк. Ехал я довольно быстро, но на допустимой скорости. Начался дождь. Тогда еще только моросило, но дорога стала скользкой.

Наверное, я притормозил, приближаясь к повороту у каменоломни. Но проделал это, скорее, механически, по привычке. Помню только, что протянул руку, чтобы включить «дворники», так как ветровое стекло стало мокрым от дождя. Вероятно, поэтому я так и не увидел, что же произошло, пока не почувствовал сильный толчок. Тут я понял, что налетел на что-то при повороте, остановил машину и вышел из нее.

И сразу же увидел... У края дороги лежала девушка, голова ее откинулась назад, видимо от удара о камни у входа в карьер. Это была Грейс Хау в красном плаще.

В комнате воцарилось напряженное молчание, только слышно было, как ветки дерева стучатся в окно.

Мерсия обратилась к Роберту, в ее голосе слышалась надежда:

— Так вот как все было, Роберт! Это же несчастный случай!

Я подумала то же самое, но потом вспомнила заключение судебного патологоанатома, на первом дознании в Грейвилле. Тогда доктор сомневался, что на Грейс наехала машина. Но если Грейс даже упала навзничь и ударилась головой о камень на обочине шоссе, значит, этот камень кто-то позднее отнес в глубь каменоломни. Хорошо, если Роберту удастся доказать, что с Грейс произошел несчастный случай, но ведь Норму-то, несомненно, убили — этого никто не сможет опровергнуть.

Между тем Хаднатт продолжал:

— С минуту я стоял неподвижно и смотрел на нее. Потом увидел обломок камня с острыми неровными краями сантиметрах в тридцати от ее головы. Я его совершенно машинально поднял. В свете фар увидел на нем следы крови и отбросил его.

До этого я уже побывал в автомобильной катастрофе. Мне так и не удалось преодолеть шок с того времени. А теперь еще это! Может быть, поэтому я так и действовал. Все это было похоже на ночной кошмар, горячечный бред больного человека. Я склонился над Грейс, пощупал ее пульс. Все это я проделал тоже механически, заранее зная, что она умерла.