Мундиаль

— Александр Генрихович, — тихо начал я. — А вы в Российском университете физкультуры и туризма кого-нибудь знаете?

— Университет? Это же Московский институт физкультуры? Да?

— Ну, да.

— Вот же. В СССР был один университет, МГУ. А теперь куда ни плюнь, то академия, то университет. Ты же на «заочку» туда собрался.

— Да, а вы как догадались?

— Эх, Саша, поживи с моё — мысли начнёшь читать. Там, кстати, Димка Сычёв учится, в следующем году заканчивает. Значит, так, — подытожил он. — Знакомые у меня там есть и я с ними обязательно сегодня свяжусь. Но тебе, Саша, волноваться нечего. Тебе даже в МГИМО красную дорожку постелют, а уж про институт Физкультуры и петухи не пели. Молодец, что решил в России высшее получать. А то, кого ни спроси, то сын в Англии учится, то дочь в штатах. А чем наши институты плохи? Ну, ладно, я сейчас другими делами занят, а ответ тебе попозже дам.

Уже в половине четвёртого дня мы заселялись в комфортабельные номера отеля «Фюрстенхоф». С дороги чувствовалась усталость, поэтому спустились вниз мы только на ужин. Перед сном некоторые решили прогуляться по окрестностям и подышать свежим воздухом. Меня, конечно, никто не отпустил, но Дюха с полковником Александровым клятвенно пообещали присматривать за Леной. К ним присоединились пары Аршавиных, Павлюченко и Алдониных. Долго они не ходили, размяли немного ноги, да вернулись.

Утро следующего дня началось с небольшой восстановительной тренировки. Каково же было моё удивление, когда мы вернулись в отель. Оказывается, по мою и Дюхину души прибыли «посольские» и представитель Королевского Дома Нидерландов для вручения нам орденов за спасение пожилой женщины в Эйндховене. Как я понял, этими орденами наградили всех, кто участвовал в спасении — Кике, Вилью, Камилу, чету Пригожиных, Энрике с Анной и маленького мальчика, который оказался её внуком.

Кто бы подумал, что эта мадам была королевской няней. Ведь с виду самая обычная, да ещё и эпилепсия у человека. Торжественное вручение провели перед обедом в конференц-зале. Сначала выступил посол России в Германии, затем представитель Королевского Дома. Под бурные аплодисменты всех присутствующих, нас с Андреем поблагодарили за спасение человека, после чего нам одели на шеи Орден Короны пятой степени. Эта награда предназначалась иностранцам, оказавших услуги «оранжевому» Дому и была самой низшей степени. Ну, что сказать? Приятно, конечно. Затем, в присутствии посла и главного тренера, мы дали интервью немногочисленным журналистам. Пресс-конференцию не собирали, так как наша сборная готовилась к игре. Больше всего мною гордились жена и Владимир Геннадьевич. Ему, как военному, все эти знаки отличия были особенно дороги. А вот Андрей, такая зараза, сразу начал меня троллить — «Ваше превосходительство, что желаете отведать… Ваше Величество, позвольте я за Вами поухаживаю… Ваше Высочество…» и всё в таком духе. В итоге я ему отвесил лёгкий щелбан и пригрозил кулаком.

Последующие дни я усиленно тренировался, набирая физическую форму после «простоя». На грудь мне закрепили монитор сердечного ритма и давления, которые сильно мешали движениям. Вечерами мы собирались всей командой и проводили время либо в беседах, либо на просмотрах матчей чемпионата. За эти дни моя Лена сильно сдружилась с жёнами Павлюченко, Алдонина и Лёхи Березуцкого. А вот с гражданской женой Аршавина — Юлей Барановской, у моей половинки отношения как-то не сложились. Я, между делом, поинтересовался у неё в чём причина, но услышал в ответ лишь одну фразу — «Нам с ней не очень интересно». Что скрывалось под этим, я уточнять не стал.

Практически каждый день я звонил маме и интересовался здоровьем сестры. Она, наконец, призналась, что ожидает мальчика. Моему племяннику даже выбрали имя Амадо. Мне кажется, что для Оли было бы лучше, если бы она родила девочку. Всё-таки мальчик подрастёт и будет напоминать ей Мануэля. А если ещё и похож будет? Да ещё и имя Амадо в переводе с испанского означает «любимый». И каково это Андрею будет постоянно слышать? Но, как сложилось, так сложилось. Если пол ребёнка уже не изменишь, то имя, зная непостоянство моей сестры, может поменяться ещё раз сто.

В Дортмунд мы выехали в воскресенье после обеда. Вся дорога заняла почти четыре часа. Когда я с Леной заселялся в номер отеля, то стрелки часов показывали двадцать минут седьмого. После ужина состоялось командное собрание, где Юрий Павлович объявил окончательный состав на матч против тоголезцев. В воротах — Акинфеев, в защите — Игнашевич, братья Березуцкие и Жирков, в полузащите — я (на правом краю), Смертин, Аршавин и Быстров, в нападении — Кержаков и Павлюченко.

Кстати, этот матч до последнего находился под угрозой срыва. Футболисты Того отказывались выходить на поле по причине невыплаты им национальной федерацией премиальных денег за выход на Мундиаль. Насколько я знал, лишь вмешательство чиновников ФИФА уладило назревавший скандал.