Мунфлауэр

Я сидела в оцепенение, пока не услышала, как моя пассажирка не начала смеяться до упаду. Медленно, насколько могла совладать с работой своей нервной системой, повернула к ней голову.

Урмила и вправду смеялась, держась за живот, а потом, поймав мой недоуменный взгляд, просто, как ни в чем не бывало, сказала:

– Смешно вышло, да.

Мой слегка отупевший мозг никак не мог понять, что именно было смешного в этот момент, поэтому я так и сидела, уставившись на девушку. А она, наконец-то, успокоившись, вышла из машины, засунула голову в мое окно и сказала:

– Что ж, водишь ты ужасно, но спасибо, – и ушла. Представляете? Просто ушла. Я сижу значит, вся еще трясясь от ужаса произошедшего, а это странная особа успела позабавиться и уйти.

Сзади все подъехавшие машины начали гудеть из-за моей тормознутости, и я, уже в панике, тронулась и поехала дальше, хотя всю дорогу не отпускали мысли: «Что это было?», «Видала-видала, но таких не видала» – фраза моей покойной бабули были как всегда кстати сейчас. Свалю все это на переходный возраст. Возможно, девушке просто не хватает эмоций по жизни, и ее развлекает всякий ужас, что происходит вокруг.

В остальном мой день прошел без особых ярких впечатлений. С работы в библиотеке я отпросилась, хотя и начальница бурчала, что у нас все еще ходят проверки и мне этот прогул обойдется не так «дешево». Но идти еще туда и улыбаться всем посетителям сего заведения и просто не могла физически, поэтому придя домой просто рухнула на кровати и сама не поняла в какой момент вырубилась.

Разбудила меня мама, которая тихонечко постучала в дверь и вошла.

Она держала горячий чай с земляникой в руке. Поставив на мою прикроватную тумбочку, нежно погладила меня по голове.

– Мунни, – обратилась она ко мне, – как ты себя чувствуешь, – я сонными глазами посмотрела на нее. Даже идеально уложенный макияж с прической уже не скрывал горя в глазах этой женщины. Сейчас она выглядела сломленной птицей, пытающейся смириться с тем, что сил осталось мало, и что они пригодятся в решающей битве.

– Уже лучше, – и попыталась посмотреть на будильник, но мама опередила.

– Девятый час, – я хотела разбудить тебя первой, прежде чем, тебя разбудит ночная Мун, – они с папой часто делили меня так: на дневную и ночную, будто у них было две дочери вместо одной.

– Прости, что не пришла в лавку, – я же должна была ее сменить. – Я не знала, что засну, тем более так крепко и надолго.

– Все в порядке, дорогая, – потрепала она меня по щеке. – Если не будет случайных клиентов, то с остальными я договорилась встретиться ближе к полуночи.

– Ты снова пойдешь в лавку? – удивилась я.

– Признаться честно, не хотелось бы, – ответила мама. – Знаешь, вчера ночью я провела обряд поиска. Я пыталась найти Джейка. Но так и не нашла. – И она замолчала на несколько минут, чтобы совладать с порывом желания расплакаться. – Я! Я – одна из великим ведьм этого штата, которой под силу самой спрятать человека на веки вечные, не смогла найти того, к кому привязана! – и, опустив голову, она позволила паре слезинок скатиться из ее огромных глаз.

– Мама, – обняла я ее.

И мы застыли в этой позе на минуту, пока, резко не дернувшись, я не оттолкнула ее.

Настало время ночной Мун.

Позже, когда мы ужинали, я узнала, что мама перепробовала все доступные и разрешенные заклинания из книг темных, но даже самые сильные из них не дали результата.

– Я думаю, он не просто исчез. Он в плену, – сделала она выводы, накладывая мне салат.

– Да, – ответила я, жуя в обе щеки, так как на более длинные слова и предложения просто не в состоянии была произнести с набитым ртом.

– Звонили из полиции. Сказали, что к нам должны прислать какого-то детектива, – я заметила, что мама практически не прикоснулась к еде.

– Хорошо, – и указала я на ее тарелку, – почему ты не ешь? – что-что, но не хватало еще, чтобы она свалилась в голодном обмороке.

– Ты же знаешь, что я и обычно-то мало ем, а с исчезновением Джейка вообще есть не охота, – сказала она, отправив в рот лишь кусочек сыра из салата, – не переживай, я не свалюсь, – будто прочитав мои мысли, улыбнулась она.

– Хочешь я пойду сегодня в лавку вместо тебя, мам? – предложила я.

– Ты уверена, что сможешь? – а потом добавила, – я же понимаю, как тебе тяжело сейчас приходится тоже.

– Не меньше, чем тебе, мам, – и положила руку на ее ладонь, как можно многозначительнее сжав.

Она кивнула в знак согласия и примерно через час я была уже в лавке.

Так как никого из клиентов не было, а список тех, кто должен был забрать свои заказы чуть ли не по времени расписан на листе А4 на стойке, я приготовила несколько заклинательных зелий для продажи, так как их запасы были близки к нулю.

Как только привела в порядок стеллажи, зазвонил стационарный телефон.

– Лавка пряностей Розали, – ответила я (это имя моей бабушки, которая открыла лавку, кстати).

– Бонжур, мадам, – обратился ко мне, судя по акценту, француз.

– Комон пью де жё, мисьё? (чем могу помочь, сэр?) – мой французский был весьма скверным, к слову, но зная менталитет этой нации, он все равно его заценит, чем услышит идеальный английский.