Мунфлит

Тут-то я в полной мере и осознал опасность своего положения. Последняя надежда добиться хоть мимолетного света рухнула, да я к тому же изрядно теперь сомневался, смог ли бы даже при свете сдвинуть с места эту огромную плиту. В довершение ко всему я целых двадцать четыре часа ничего не ел, и голод все больше давал мне о себе знать. Хуже того, меня изводила столь сильная жажда, что пересохло в горле, а утолить ее было нечем. И я понимал, что чем больше времени еще здесь проведу, тем меньше у меня шансов остаться живым.

Я принялся шарить по стенам саркофага, нащупал край нижней плиты и начал скрести под ним землю. Накануне она казалась мне рыхлой и легкой, но теперь под моими пальцами была плотна и тверда, и усилия мои проходили почти впустую. За час работы я практически не продвинулся к цели, лишь выбился из сил да обкарябал пальцы.

Дав себе отдых, я уселся на пол и тут увидел, что еще недавно золотившаяся ниточка света потускнела. Подкрадывалась новая ночь, а у меня иссяк запас сил и отваги провести ее так же, как предыдущую. Придавленный жаждой, голодом и усталостью, я лег лицом вниз, чтобы не видеть, как окончательно сгущается тьма, и в приступе малодушия застонал. Так я провалялся достаточно долгое время, после чего, взвившись на ноги, начал изо всех сил вопить, надеясь быть кем-то услышан снаружи и временами моля о спасении персонально Рэтси и Элзевира. Никто на мои призывы о помощи не откликнулся. Лишь эхо моего голоса отвечало мне издали, со стороны склепа Моунов. В полном отчаянии я возвратился к толще земли под плитой и продолжил ее расковыривать до тех пор, пока ногти мои не обломались, из пальцев стала сочиться кровь, а голову, как канатом, сдавило сознание, что усилия мои тщетны и тяжеленную каменную плиту мне не сдвинуть.

Несколько следующих часов своих в подземелье описывать не берусь. В том состоянии безнадежности, которое поглотило меня, я лишь запомнил, что временами на помощь мне приходила спасительная дремота.

Наконец я по снова возникшему проблеску света над головой смог понять, что солнце вновь встало. Жажда уже сводила меня с ума. Я с вожделением вспомнил о штабелях бочек в склепе Моунов. И наплевать мне было, что там спиртное, только бы жидкость. Кажется, я в тот момент и расплавленным бы свинцом соблазнился. Страх перед непроглядной тьмой, Черная Борода, – все отступило под властью неумолимой жажды. Ощупью продвигаясь по коридору, я добрался до склепа с одной только мыслью припасть скорее губами к какой-нибудь влаге. Руки мои заскользили по бочкам. На одной из них, ближе к верху одного штабеля, нашлась затычка. Я стремительно ее выдернул и подставил рот под струю.

Насколько крепкий напиток достался мне, уж не знаю. Могу лишь сказать, что обжег он меня куда меньше, чем пламя в собственном горле. Сделав несколько крупных глотков, я повернулся в сторону коридора, но выход туда перестал нащупываться. Я зашарил по стенам склепа. Меня закружило. В голове помутилось. И я без чувств рухнул на пол.

Глава V Спасение

Теней усопших слышу голоса,

Звучащие в ночном дыханье вихря.

Лорд Байрон

Очнулся я не в кромешной тьме склепа Моунов и не на его песчаном полу, а на кровати, застланной пахнущим свежестью чистым бельем, в маленькой выкрашенной белилами комнате, сквозь окно которой струился солнечный по-весеннему свет. О, божественное сияние солнца! В тот момент оно мне показалось лучшим из всех Господних даров. Не очень соображая сперва, я счел и постель, и комнату своими собственными, дома у тети, а склеп и контрабандистов видениями ночного кошмара, но при попытке встать меня снова откинуло на подушку от слабости и болезненной вялости во всем теле. Таких пробуждений я прежде ни разу еще не испытывал. Кроме того, валясь на подушки, я ощутил, как что-то проехалось по моей шее, стукнуло по груди, и секунду спустя рука моя нащупала и поднесла к глазам почерневший медальон полковника Моуна. Следовать мог из этого лишь единственный вывод: мои приключения далеко не сон и как минимум часть их случилась со мной в действительности.

Дверь комнаты отворилась. Подхваченный воспаленным сознанием, я будто вновь перенесся в склеп, ибо увидел вошедшего Элзевира Блока.

– О, Элзевир! – Простер я в мольбе к нему руки. – Спасите! Спасите меня! Я пришел не шпионить!

Он ответил мне добрым взглядом и, положив ладони на мои плечи, легонько откинул меня опять на подушку.

– Лежи, парень, спокойно. Никто тебя здесь не обидит. На вот. Выпей-ка это.