МУОС

Смуглянка подняла голову и стала приближать своё лицо к лицу Игоря, открывая рот. Оттуда стали выпадать черви, они падали ему на лицо, мерзко ползли по его щекам. Он крутил головой, чтобы сбросить червей с себя. Смуглянка схватила руками его голову, сильно удерживая, взяла в руку одного червя и стала запихивать ему в рот. Игорь быстро дёрнул головой и громко закричал: «Не-е-ет!». От своего крика он проснулся.

Он не понял, что произошло. Казалось один сон, переходил в другой, не менее страшный. В клетке толпились ленточники. Один из них держал ему голову и закрывал рот, испуганно озираясь. У второго в руке была тряпка – видимо кляп, который тот неудачно пытался всунуть в рот Радисту. Крик Радиста явно не входил в планы ленточников. Один из них, суетливо подымаясь, приставил к губам свой палец и шепнул:

– Не кричи! Всё уходим…

Они быстро стали отходить к выходу из клетки, оставив Радиста и других пленников в покое. Не поняв всего до конца, Игорь сделал вывод, что его крик в данном случае не на руку ленточникам, и стал ещё громче орать:

– Помогите! Спасите!!! А-а-а!!!

Зажглись дополнительные лампы. Ленточники на станции попросыпались. Некоторые бросились к клетке и увидели выбегавших из неё охранников.

– Ах вы, гады… Здесь нарушители… Нарушители… Сюда-сюда..

Охранников похватали. Их тут же, перепуганных разоружили и потащили в другую клетку. Взволнованный Миша сам, распихивая других, забежал в клетку и стал осматривать пленников. Сначала он бросился к Радисту, бесцеремонно схватил его за волосы и повращал головой, рассматривая с разных сторон шею:

– Этого не успели…

Он перешел к Рахманову, у которого торчал кляп во рту.

– Этого тоже не успели…

Потом к Лекарю:

– Сволочи… Подонки годовалые…

Он засунул свои пальцы в кровоточащую рану Лекаря, пытаясь словить червя пока он не присосался к спинному мозгу. Но он не успел:

– Поздно… Этому сделали пересадку…. Сволочи… Сволочи… Сволочи… Достаньте их из камеры – немедленно казнить…

Не смотря на досадность своего положения, Радист повернулся. Он решил понять, что же произошло, и рассмотреть, что будет происходить дальше. Миша, видимо чтобы успокоиться, стоя рядом с Радистом, стал нервно ему разъяснять:

– Видишь ли, Игорь. Тебе придется сталкиваться и с таким, у нас в Муосе и у себя в Москве. Мы все любим наших хозяев. Я тоже получаю радость, вернее даже неописуемый экстаз, когда мой хозяин размножается и его детеныш получает нового носителя. И я, со своим положением, вернее с положением, которое занимает мой Третий Прародитель, мог бы неограниченно размножаться. Но интересы популяции хозяев важнее интересов отдельного хозяина. А некоторые носители не хотят этого понимать, они преследуют свои, эгоистичные интересы. Ваши тела предназначены другим, более высоким хозяев, а они захотели преступным путем всунуть в вас своих. Это при всем при том, что охранников мы отбираем среди самых лучших и преданных носителей. Какое осквернение… Хорошо, что ты закричал. А то бы эти недоноски лишили бы тебя чести быть носителем Третьего Прародителя.

Радист на секунду задумался о сложностях отношений между ленточниками, ничего не понял, и снова съязвил:

– Я правильно тебя понял: ты приказал казнить этих охранников? Но ведь их хозяева тоже погибнут. Ты ведь убьешь своих хозяев… Как ты так можешь…

– Я не убью их хозяев, они сами их убьют. Мы, конечно, потом будем оплакивать гибель этих невинных хозяев, загубленных из-за сумасбродства их носителей.

Пока они разговаривали, на кострище в центре платформы разожгли большой костер. Перед этим четверых охранников – участников самовольного осчастиливливания, привязали друг к другу. Их подвесили вниз головой к цепи, крепившейся на крутящийся блок, прикрепленный к самому потолку. Палачи натянули цепь, подняв казнимых на полутораметровую высоту, после чего развели под ними костер и цепь дали в руки подвешенным. Если они отпустят цепь, то уткнутся головой в костер. Цепь могли держать только двое. Они изо всех сил старались, кричали, плакали, просили прощение у Миши и у своих хозяев. В это же время солдаты сгоняли население станции, чтобы все видели казнь. Миша, по прежнему стоя в клетке рядом с Радистом, назидательно вопил:

– Смотрите, как они подвели своих хозяев. Они их загубили. Сейчас эти несчастные, да-да – несчастные, ибо благородство они свое утеряли, убьют своих бедных хозяев, всунув свои мерзкие головы в костер. Помните: каждый, кто совершит самовольное размножение – убивает своего хозяина!

Люди, особенно дети, плакали. Они оплакивали не людей, а червяков в их шеях. Руки у казнимых тряслись. Языки пламени уже лизали их головы. В какой-то момент они не выдержали и цепь вырвалась из рук. Они повисли, уткнувшись головами в костер. Истошный вопль и запах палёного мяса. Радист не смог этого смотреть, он отвернулся.

Через полчаса, когда обугленные трупы уже утаскивали в туннель, внезапно зашевелился Лекарь. Он открыл глаза, покрутил головой, посмотрел на лежащих рядом Радиста и Рахманова и тихо произнёс: