Муос: Чистилище

— За Победу! — молодой администратор Партизанской Глеб Батура поднял алюминиевую кружку с дурно пахнущим самогоном, выгнанным из картофельной патоки.

Они «вечеряли» в администраторской, хотя партизаны по старинке называли кабинет начальника командирской. Это единственное помещение станции, окрашенное изнутри. Безвкусная и неаккуратная окраска кабинета всё же скрывала ту убогую неприветливость, которую внушала посетителям сама станция.

Большинство партизан связывало гибель леса с приходом Присланного. Слагали даже легенды, что он сам прошёл по подземельям, нашёл «главный корень» и покропил его святой водой, привезенной аж из Москвы. Так это или нет, но агрессивное растение-монстр с момента появления Присланного действительно стало умирать. Агония гиганта длилась долгие годы. Корневища-щупальца пытались выжить без ствола-мозга, но искажённое ДНК не давало им такой возможности. А нетерпеливые партизаны, торопя события, бросались в умирающие дебри, чтобы отвоевать свою некогда столичную станцию.

Лесники, чувствуя приближающийся конец своего кумира, причиной своих бед считали партизан. Они со слепой отвагой набрасывались на наступающих республиканцев, желая одного — смерти врагов леса. Но после нескольких кровопролитных схваток Партизанская оказалась во владении республиканцев. Год ушёл на то, чтобы поселенцы очистили станцию от усыхающих и гниющих побегов, то и дело отражая набеги лесников. А Республика продвигалась дальше на восток, теперь уже и Автозаводская была в их руках, начались работы по зачистке Могилёвской.

Но первая радость от победы над давним врагом сменилась разочарованием. За долгие годы своего роста лес унизал породу вокруг туннелей своими побегами, разрушая её целостность и прочность. Вместе с тем, разваливая туннели, лес не давал им обвалиться — корневая система стала каркасом для них. Когда лес стал умирать, его корни обгнивали, каркас разрушался. Начались обрушения. Сначала обваливалась мраморная облицовка, не очень крупные куски породы. И однажды ночью многотонный обвал раздавил три хижины с их обитателями.

Первой мыслью было отказаться от освоения отвоёванных у леса станций, но это означало утрату огромного участка жизненного пространства. Республика выделила средства на укрепление строения: подземными строителями были неумело возведены уродливые бетонные опоры и металлические стойки, едва удерживающие станцию от полного разрушения.

Угроза обрушения была не единственной бедой. По оставленным умершими корнями леса ходам в туннели и на станцию стекали грунтовые воды, где их круглосуточно откачивали, одновременно пытаясь заделать многочисленные бреши, которые то и дело снова прорывала неуёмная вода. Постоянная сырость, грязь, гниение корней, отвратительный запах, плесень на потолке, стенах, колонах и в жилищах. Всё это, наряду с полуобвалившимися конструкциями, делало станцию похожей не на поселение людей, а на обиталище злых духов.

Сырость, холод, недоедание привели к тому, что каждый пятый из полутора сотен обитателей станции болел туберкулёзом. Глеб Батура, сидя за одним столом с военными, тоже иногда отворачивался или сгибался, закрывал рот рукой и давил в себе прорывающийся кашель. Он был сыном храброго командира Тракторного Завода, который погиб в Последнем Бою. Вообще власти Республики не назначали на должности администраторов крупных поселений местных жителей — во избежание ненужного сговора и замыслов «поиграть в независимость». Да и Глеб, по сути, не был исключением. После Университета его отправили не на родной Тракторный, а дальше — на отвоёванную у леса Партизанскую.

После детства на жизнерадостном Тракторном, после сытой, спокойной и интересной жизни в чистом Университете приход на Партизанскую показался Глебу сошествием в ад. За партой он представлял себя успешным администратором, быстро восходящим по карьерной лестнице, параллельно принося счастье и благополучие своим подчинённым. В реальности он почувствовал себя беспомощным юнцом в разваливающейся и гниющей чёртовой утробе. Когда-то он восхищался совершенством государственного строя Республики, её достижениями в области демократии и законности. Теперь он, получая от курьеров очередные разнарядки по уплате налогов и вежливые отказы от оказания материальной помощи, уже не боясь доносов, проклинал инспекторов, исправно получающих свой паёк и сидящих в сухих и тёплых кабинетах.