Муранча

Илья остановился. Оглянулся. Он увидел, как было. И увидел, и услышал. Тот, кто остался на баррикаде, все-таки успел. Не все, но самое важное. Не думая уже о собственном спасении, он чиркнул зажигалкой. Прямо там, на завале.

Канистры взорвались. На вершине баррикады взбух огненный гриб. Взбух, растекся по сводам, расплющивая о бетонную арку свою клубящуюся шляпку. Обрушился вниз.

Жидкое пламя заструилось по сухому дереву.

Илья ощутил волну горячего воздуха, накатившую с баррикады. А потом…

На краткий миг в огне возникла размахивающая руками человеческая фигурка. С вершины вспыхнувшего завала донесся истошный вопль. Так кричат только сгорающие заживо. Голос больше не хрипел — он звенел, тонко и пронзительно.

Потом крик резко оборвался. Фигурка упала. Растворилась в разгорающемся пламени. Но как оказалось, человек на баррикаде был уже не один.

От пылающей груды отделилось огненное пятно и, разбрасывая искры, заметалось по туннелю безумным гигантским светляком. А вон еще одно. И еще, и еще. Несколько тварей успели-таки влезть на завал. Но спастись от огня они не смогли.

По движущимся огненным мишеням ударили короткие автоматные очереди. Горящая муранча посыпалась вниз, словно срубленные головки факелов, Новые твари в огонь не лезли. Стена пламени сделала то, с чем не справилась недостроенная каменная стена: огромный быстро разгорающийся костер надежно отсекал мутантов от людей. И происходило это потому, что кто-то не побоялся одним движением пальца воздвигнуть огненную стену и стать ее частью. Кто-то сгорел заживо, подарив другим шанс на спасение. Пусть крохотный, но все-таки шанс.

Да, возможно, у него, этого самого кого-то, просто не оставалось выбора. Возможно, забравшаяся на завал муранча уже начинала его жрать, когда он чиркнул зажигалкой. Возможно, смерть от огня показалась ему предпочтительной. Все так, все возможно. Однако это ничуть не умаляло того, что имело место.

Именно так должен был поступить в свое время и Сапер: взорваться сам, взорвать жабоголовых и завалить депошный туннель. Но Сапер так поступить не смог. А кто-то другой — сумел. Кто?

Было обидно: Илья разговаривал с этим человеком, но не узнал его имени и даже не разглядел лица. В памяти остался только негромкий, с легкой хрипотцой голос.

* * *

Воздушный поток шел с Театральной на Карла Маркса. Устроено ли это было специально, или им просто повезло, Илья не знал, но возникшая в туннеле тяга оказалась союзником, а не врагом. Пламя разгорающейся баррикады клонилось в сторону муранчи. Там выгорал кислород, и туда же уносило дым. У людей, уходивших по туннелю в другую сторону, появилась надежда: может быть, муранчу, которую не удалось остановить, удастся выкурить? Хотя бы на время?..

Илья давно потерял из виду Бульбу и Ашота и, в общем-то, не имел ни малейшего желания их разыскивать. Он машинально переступал ногами и двигался вместе со всеми. Задержавшийся у баррикады арьергард догонял растянувшуюся колонну диаспорских беженцев.

Людей в туннеле становилось все больше. Всюду горели фонари и огоньки светильников. Многие беженцы тащили с собой тюки, рюкзаки, баулы и сумки. Мужчины шли молча, сосредоточенно, с хмурыми лицами. Женщины всхлипывали и причитали вполголоса. Дети кричали и плакали. Дрезин видно не было — они наверняка укатили первыми.

Илья хотел поговорить с Оленькой и Сергейкой, но вокруг было слишком людно, светло и шумно. Оленька и Сергейка не любили свет и шум.

Сколько времени они шли? Наверное, не очень долго. Все-таки перегоны между станциями в ростовском метро не очень большие.

Людской поток вынес Илью на следующую станцию.

Театральная… Вот где творилось то самое столпотворение, которое предрекал Бульба. Теснота была просто жуткой. Впрочем, и неудивительно. Как-никак здесь собрались люди с четырех станций: с Сельмаша, с плотно заселенных диаспорских Шолохова и Карла Маркса и с самой «Театралки».

«Плюс несколько счастливчиков, прорвавшихся с Орджоникидзе», — вспомнил Илья. Впрочем, эту каплю можно было не считать.

Живая река вяло вливалась на Театральную, вязла и останавливала течение. Отовсюду неслись крики, отраженные эхом от сводов станции и многократно преумноженные. Впереди стеной стояла плотная толпа беженцев. Многие в панике пытались пробиться к следующему туннелю — на Ворошиловскую. На входе в спасительный туннель возникла давка и вспыхнула драка. Кто-то тонко и истерично визжал, чей-то зычный басовитый голос крыл все и вся трех-этажным матом.

Илья, ошарашенный таким количеством народа и наполнявшим станцию гулом голосов, растерялся и едва не был размазан толпой о край платформы. Изловчившись, он все же сумел вынырнуть из людской реки. По чьим-то плечам и головам выбрался на берег-платформу. Огляделся. Ужаснулся.