Муравейник Хеллстрома.[Херберт Ф. Муравейник Хеллстрома. Фаст Г. Рассказы]

Крафт наблюдал за ней, пытаясь сложить вместе отрывки беседы. То, что дела плохи, он понял, когда увидел глушитель пистолета Кловис, появляющийся словно стальная змея из-за дальнего края стола.

Специальностью Кловис владела полностью, она отбросила в сторону воспоминания о руках Джанверта, обнимающих ее, и другие приятные мысли.

— Держи руки там, где я их видела в последний раз, — потребовала она. — Убью при малейшем движении. Не делай никаких рывков. А теперь медленно встань, не убирая руки со стола. Советую быть предельно осторожным во всем, что ты делаешь, мистер Крафт. Я не хочу убивать тебя в этом офисе. Будет много шума, да и объясняться потом, но придется это сделать, если ты меня вынудишь.

Из предварительного устного отчета о результатах вскрытия Дзулы Перуджи: «Синяк на руке свидетельствует о внутренней инъекции. На данный момент мы не можем сказать, что именно было введено в организм Перуджи, экспертиза еще не закончена. Другие следы, видимые на трупе, свидетельствуют о том, что мы на своем жаргоне называем „смертью в мотеле“. Речь идет о часто встречаемом синдроме среди мужчин старше 35 лет в случаях, когда смерть наступает при подобных обстоятельствах. Непосредственной причиной смерти явилась острая сердечная недостаточность. Технические детали будут представлены позже. Так это или нет, станет ясно по завершении вскрытия. Другие признаки говорят о том, что Перуджи вступал в половой контакт незадолго перед смертью — можно предположить, что не более как за четыре часа. Да, не более. Ситуация понятна: пожилой мужчина, молодая девушка (судя по вашим описаниям), и слишком много секса. Все согласуется с этим диагнозом. Иными словами, он затрахался до смерти».

— Мистер Джанверт, нам с вами надо кое-что обсудить, — сказал Хеллстром. Он нагнулся над столом в сторону Джанверта.

Джанверт, покончив с ленчем, поставил правый локоть на стол и оперся подбородком о ладонь. Он впал в задумчивое настроение, навеянное ситуацией: соседями, Агентством, звонком Шефа, своими старыми страхами… Как-то туманно у него сохранялось желание быть настороже, и, возможно, это касалось Хеллстрома и женщины, но само дело представлялось не стоящим требуемых для этого усилий.

— Пришло время обсудить наши общие проблемы, — сказал Хеллстром.

Джанверт кивнул, не убирая подбородка с ладони, хмыкнул, когда подбородок чуть не соскользнул. Обсудить проблемы. А как же.

Что-нибудь насчет простой деревенской жизни, прекрасного обеда, об этих людях, сидящих вместе с ним за столом, — где-то здесь лежала настоящая причина изменения его настроения. Он слишком много сил отдал противоборству обаянию Хеллстрома. Возможно, не стоило пока ему еще полностью доверять, но не испытывать к нему симпатию вовсе нельзя. Между доверием и симпатией очевидная разница. Хеллстрома нельзя винить за загубленную жизнь человека по имени Эдди Джанверт.

Наблюдая за переменой в своем госте, Хеллстром думал: «Все идет, как и должно. Доза была относительно велика. Организм Джанверта сейчас усваивал различные химические препараты. Вскоре он будет принят за своего каждым работником Муравейника, и наоборот — Джанверт признает своими работников Муравейника — всех. Его интеллект подавлен, так же, как и мыслительные способности. Если химическая метаморфоза сработает, то вскоре он станет совсем ручным».

Хеллстром дал знак Мимеке проследить за процессом. Она улыбнулась. Запахи для Джанверта становились приемлемыми. Это ферма, подумал он. Скосив глаза, он поглядел в окно, расположенное за столом. Золотой полдень казался теплым и манящим.

Он и Кловис часто мечтали о таком месте. «Наше собственное место, лучше всего старая ферма. Будем копать грядки, держать скот. Наши дети нам будут помогать, когда мы состаримся». Эту мечту они обговаривали, прежде чем заняться любовью. Горечь недостижимости делала настоящее еще более приятным.

— Вы готовы побеседовать? — спросил Хеллстром.

— Побеседовать? Да, конечно, — ответил Джанверт.

Он выглядел несколько встревоженным, но Хеллстром заметил изменение тона.