Муравьёв-Амурский, преобразователь Востока

Юная принцесса удивила встречавших не только речью с добротным русскоязычным произношением, но и умением вести краткие беседы с лицами по приличествованию каждого. Н. Карамзину она высказала уместную похвалу «Истории государства Российского», с А. Шишковым перекинулась мнениями о славянском языке, а с генералами заводила речи о военных делах и походах. Аристократическая публика в две сотни человек, собранная на званый прием, была потрясена и очарована с первой встречи и уже навсегда. Состоялось быстрое обручение, и молодая семья получила воистину царский подарок – величественный Михайловский дворец, ставший стараниями обаятельной хозяйки центром культурной жизни Петербурга. По заложенной традиции Михайловский дворец по сей день несет знамя русской культуры в качестве Государственного Русского музея.

Дальнейшее утверждение Елены Павловны в высшем обществе иначе как триумфальным не назвать. Д. А. Оболенский в ее лице «впервые увидел женщину, которая ясно понимала, что такое Гражданская палата». Известный славянофил А. Кошелев, пораженный умом княгини, писал о ее «истинно государственном взгляде на дела». Архиепископ Херсонский Иннокентий внезапно для себя оказался «униженным», когда Елена Павловна захватила его врасплох некоторыми вопросами, и вынужден был взять время для подготовки ответов. Подведем, однако, черту под множеством восхвалений отзывом Николая Первого: «Елена самая ученая в нашем семействе». Царь отсылал к ней иностранных ученых и мыслителей, чтобы те понимали, с кем имеют дело в лице России. Что тут добавить? С принятием православия, подобно Екатерине Второй, Елена Павловна стала русской делами и душой.

Сердечные влечения молодого человека к барышне, по всей видимости, начинаются с высоких оценок ее прелестей, красоты, ума и поведения. И что оставалось славному пажу, если в юной княгине сошлись воедино все женские достоинства, какие можно было представить? Оставалось влюбиться страстно и безнадежно в замужнюю женщину, одну из всех на царском небосклоне, что не могло остаться незамеченным для окружающих женских глаз. Неподдельное преклонение перед избранницей, восторженные взгляды, внезапные приливы крови, вызывающие покраснения лба и ушей, выдавали влюбленного пажа с головой. Фрейлины двора, беспощадная догадливость которых в амурных делах изумительна, обменивались щепетильными новостями:

– Ах, бедняжка! Коленька влюблен, и безнадежно!

– И что ему остается? Стреляться?

Великая княгиня Елена Павловна получала нескрываемое удовольствие от сложившихся отношений. Какой женщине была бы неприятна сердечная победа? Между молодыми людьми, из которых женская особа была всего-то на пару лет старше своего поклонника, установились милые и доверительные отношения. Елена Павловна игриво и с мягким покровительством относилась к влюбленному пажу, при этом оставалась деликатной, щадила его самолюбие и оберегала от возможных нападок со стороны. Николаю испытание любовью к вельможной даме стало первой школой воспитания чувств на пути взросления и возмужания.

Великая княгиня
На царских торжествах,
На кресле как богиня,
Как фея в вещих снах.
Головку обрамляют
Волнистые рядки,
Колечками свисают
По шее завитки.
Ах, как бы к ним коснуться
Ладонью и щекой!
И в негу окунуться
Под грешною луной…
Сердечные страданья
Отринет камер-паж,
Прислугою приставлен
Княгине верный страж.

…После оглушительного провала войсковой присяги на Сенатской площади Николай Первый решил обсудить декабрьские события с великой княгиней, мнением которой весьма дорожил, и протянул ей список заговорщиков. Елена Павловна начала читать вслух, но император предостерегающе кашлянул, указав взглядом на камер-пажа Николая Муравьёва, стоявшего за креслом княгини. В списке имелось несколько человек с его фамилией.