Муравьёв-Амурский, преобразователь Востока

Осенью Финляндский полк был возвращен в Россию, и боевой офицер поступил адъютантом к генерал-лейтенанту Головину. В 1830–1831 годах состоялся поход по подавлению польского восстания, поднятого с целью восстановления Речи Посполитой в пределах границ 1772 года и захвата территорий, населенных белорусами, украинцами и литовцами, с чем Россия, естественно, не могла согласиться, надолго поумерив польские аппетиты. Запутанные маневры Е. А. Головина привели к рассредоточению и расстройству польской армии, предопределив ее поражение. В ходе военных баталий поручик Муравьёв не однажды направлялся парламентарием для ответственных переговоров к командующим польскими соединениями и справлялся с ними показательно успешно.

За разгром повстанцев на груди поручика компанию с Анной скрепил Владимир, тоже Святой и тоже с бантом. Вслед за святыми прилетела награда пулей с контузией правой ноги и с бинтом вместо банта. Вдобавок забинтованному герою вручили золотую шпагу с надписью «За храбрость». В результате всего Варшава пала, Царство Польское объявлено провинцией России, сейм и польское войско упразднены. Тысячи повстанцев бежали куда подальше, за пределы Польши, осели в Европе и принялись создавать из России образ душителя свобод, распространяя русофобию, затянувшуюся до наших дней.

Военной службе Муравьёв отдавался со всем энтузиазмом, однако материальное положение семьи стало угрожающим, и он после двух военных кампаний вышел в отставку, занявшись управлением отцовским имением Стоклишки Виленской губернии, которому грозила распродажа с торгов. В отставку его подвинула и особая, трудноизлечимая кавказская лихорадка. Отец поддерживал сына переводами по сто рублей «на штиблеты и про запас», который, однако, всегда оставался пустым.

Ныне основная часть Виленской губернии входит в состав Белоруссии, меньшая – в составе Литвы. Здесь-то и оказалось, что скучнее занятия деятельной натуре было не найти. Управляющий имением в глубокой тоске писал отцу: «Гражданская служба противна и моим понятиям, и моему честолюбию». Успеха на мирном фронте боевой офицер в чине штабс-капитана не добился; позднее родовое имение спасено от разорения младшим братом Александром, тогда как сам Николай Муравьёв позднее примет в управление и приведет в порядок хозяйство российского масштаба. Каждому свое.

При нахождениях в Петербурге его неоднократно приглашала к себе на беседы великая княгиня Елена Павловна, внимательно следившая за продвижениями давнего поклонника.

* * *

Откликнувшись на запрос засидевшегося в тихом имении крестьянского распорядителя, благосклонная судьба приставила штабс-капитана Н. Муравьёва офицером для особых поручений к прежнему начальнику, генерал-майору Е. Головину, назначенному корпусным командиром на Кавказ, горячее местечко, где шли нескончаемые бои. «Школа Головина», состоявшая в наведении страха на подчиненных наказаниями, воспринята Муравьёвым как наиболее эффективная из других. Впрочем, сослуживцы замечали, что подчиненный офицер непостижимым образом имел влияние на властного командира Головина. Со временем усердный ученик превзойдет в жесткости своего учителя. Чем бы объяснить столь странное обстоятельство? Не тем ли, что род Муравьёвых отличался на редкость суровым, даже свирепо-диким характером? Неудивительно, если его родоначальником был некий князь Алановский, татарский мурза. Один из их рода, М. Н. Муравьёв, губернатор нескольких областей, был даже прозван Вешателем.

Военное присутствие на Чёрном море для России диктовалось необходимостью противостояния вмешательству в кавказские дела со стороны Турции и вездесущей Англии и их стремлению к захвату Северо-Кавказского имамата. Англичане, по давнему обыкновению, разжигали костры национальных противоречий, вели на спорных территориях подрывную агитацию, снабжали горцев деньгами и оружием для нападения на русские порты. В зоны конфликта ими направлялись отряды наемников. С тех кавказских событий у Муравьёва укрепилось стойкое неприятие и настороженность к действиям английских экспедиций, где бы они ни появлялись.

Кавказский поход начинался в 1817 году и мыслился легкой кампанией, в которой после победоносных баталий Отечественной войны 1812 года особых усилий для покорения местных племен не предвиделось, но затянулся он на полвека с большими людскими потерями. Свободолюбивые горские народы оказались орешком покрепче французского нашествия. Веком раньше князь Григорий Потёмкин дошел до Северного Кавказа, подчинив российской короне кубанских казаков, а Муравьёву пришла пора продвинуться дальше, на Черноморское побережье Кавказа.